Но Джоанна имела право знать правду о кузине, которую так сильно любила. Гай испытал угрызения совести за то, что так расстроил ее. Однако о том, что было потом, он жалеть не мог. Очевидно, ему доставляло необычайное удовольствие заботиться о Джоанне, прижимать ее к себе, чувствовать исходящий от нее аромат роз, смешанный с другими, присущими только ей запахами. А как приятно было, когда она доверчиво прижималась к нему, позволяла поглаживать нежную кожу и перебирать шелковистые волосы.

Все было бы хорошо, если бы не одна неразрешимая проблема. Гривз со всей очевидностью осознал это во время обеда, где-то между черепаховым супом и утенком. И заключалось она в том, что он хотел Джоанну. Когда лорд признался себе в этом, у него даже перехватило дыхание. О боже, он хотел ее так, что при одной мысли о возможной близости болезненно сжималось сердце. И именно из-за этого Гай не спал спокойно ни одной ночи. Его будило непреодолимое страстное желание, и поделать с этим он ничего не мог.

Но самое страшное заключалось в том, что Джоанна не могла принадлежать ему. Только сумасшедший в его ситуации мог возжелать ее. Похоже, что он и есть такой идиот, которому мозг заменило то, что висит между ногами!

Не из-за нее же он вернулся в Вейксфилд, а из-за сына. Но лорд был вновь околдован Джоанной. Поражали ее необычная честность и прямота, ее способность переживать за всех, кроме себя самой.

Впрочем, надо признать, что Джоанна была очень хороша собой. О боже, получается, что она самая прекрасная женщина, какую он когда-либо встречал! Смешно даже сравнивать ее с Лидией. Покойная супруга напоминала кузину не более, чем лунная «рожица» человеческое лицо. Но Джоанна не может принадлежать ему!

Она дала это четко понять, отталкивая его всякий раз, когда появлялось ощущение близости, и поставила точку вчера, резко покинув комнату, сославшись на головную боль. Он готов был поверить, что голова у нее действительно заболела, но главной причиной бегства было все же не это. Она убежала от него!

Вообще вчера вечером в их отношениях произошло какое-то очень важное изменение. Гривз ощутил это по реакции своего тела, а особенное возбуждение и волнение Джоанны свидетельствовали о том, что и она чувствовала то же самое. Теперь лорду было совершенно ясно: Джоанна тоже его хочет. В этом он ошибиться не мог.

К сожалению, совершенно ясно было и другое: кто-то стоит между ними. И этот кто-то Лидия. Всегда эта Лидия!

Неожиданно вдалеке что-то мелькнуло. Гривз отвлекся от размышлений и пригляделся. По соседнему полю скакал всадник. Гай сразу узнал лошадь. Это была Каллисто – призовая кобыла из его конюшни.

От гнева в висках Гая застучала кровь. Похоже, кто-то пытается украсть его лошадь, и, черт побери, это уже не первая попытка лишить его законной собственности. Что ж, он заставит мерзавца ответить за такую наглость. Сейчас Гай был готов повесить злоумышленника, вздернуть на дыбу и даже четвертовать.

Негодяй обогнал его уже мили на три, но больше ему не удастся оторваться и на дюйм. Гай пригнулся к шее Викара, укоротил удила и пустил коня в свободный галоп.

Он почувствовал, как напряженно перекатываются под ним мышцы Викара, который помчался вперед, вытягивая шею и разбивая мерзлую землю мощными ударами копыт. Гай приподнялся в седле и подал корпус вперед, прижав руки к шее коня.

Чтобы срезать расстояние, он поскакал через редкую рощицу, и на какое-то время деревья загородили от него цель, затем перепрыгнул через разделяющую поля широкую канаву и прямиком помчался к высаженным шпалерой кустам, где и перерезал путь к отступлению незваному гостю.

Резко остановив Викара, Гай развернул его боком к приближающемуся всаднику и сделал особый жест, который для воспитанных в его конюшнях лошадей означал команду остановиться.

Великолепно дрессированная Каллисто не испугалась. Как ни странно, никаких признаков страха не проявил и всадник. Еще через мгновение Гай и злоумышленник, тяжело дыша, медленно остановились друг напротив друга.

– Что, черт побери, ты делаешь здесь с моей лошадью?! – закричал Гай, вид которого не оставлял сомнения в том, что он настроен переломать негодяю кости. – Кто тебе позволил?

– Я… Прошу прощения. Я… Тумсби сказал, что я могу брать ее каждый день. Я опять согрешила перед вами?

Гай набрал в легкие воздуха, чтобы продолжить отповедь, но так и замер с открытым ртом. Затуманенное гневом зрение начало проясняться. Неужели? Это невозможно.

– Джоанна? – произнес он и, подъехав вплотную, принялся ее разглядывать, явно не веря глазам.

– Да, это я. Кто же еще? Ты до смерти меня напугал.

Справедливость последних слов подтверждала смертельная бледность ее лица.

– Прости, – коротко сказал Гривз. – Я принял тебя за конокрада.

– Конокрада? – переспросила Джоанна, глядя на него как на сумасшедшего.

– Да. Ведь ты скакала на самой лучшей и самой дорогой из моих лошадей.

Гай посмотрел на тяжелые ботинки Джоанны, перевел взгляд на брюки, затем на мужское седло, в котором она сидела, и, наконец, на прикрывающий спину плащ-накидку и охотничью шапочку из черного бархата.

– Почему, черт побери, ты надела брюки? – спросил он с явным удивлением. – И кто научил тебя так управляться с лошадью?

Джоанна смущенно улыбнулась.

– Верховой езде меня обучил отец, а… ботинки и брюки заказал Космо. Однажды я чуть не сломала себе шею, когда, падая с лошади, зацепилась юбкой за стремя, и Космо настоял на том, чтобы верхом я ездила только в такой одежде. Охотничью шапочку тоже он посоветовал мне надевать, и я считаю это мудрым советом, учитывая мою склонность теряться из вида во время скачки.

– Но почему ты ездишь по-мужски, обхватив лошадь ногами? – спросил Гай и, смутившись, отвел глаза. – Не обращай внимание. Считай, что я не задавал этого вопроса.

Джоанна рассмеялась.

– Честное слово, мне очень жаль, что я заставила тебя поволноваться. Но я не думала, что ты решишь выехать так рано, иначе бы предупредила о своей привычке к верховым прогулкам на рассвете. Мне хочется потренировать Калли, а это можно сделать только до того, как проснется Майлз.

Гай кивнул в знак понимания, однако сделал это медленно, будто во сне. Он так до конца и не оправился от шока, который получил при виде скачущей под неизвестным всадником Каллисто, и еще в большей степени, когда выяснилось, что этим всадником оказалась Джоанна. Сосредоточиться мешало и то, что обтягивающие брюки подчеркивали безукоризненную форму ее стройных ног, а сбившаяся в сторону накидка обнажила выпуклости небольших грудей под легкой рубашкой. От одного взгляда на Джоанну в таком наряде сладко кружилась голова и появлялась опасная напряженность в паху.

– А где Боско? Что-то я его не видел, – спросил Гай, чтобы изменить направление собственных мыслей.

– О, он еще спит. Они с Майлзом не просыпаются так рано. Я оставила их обоих на попечение Маргарет… О боже! – Она испугано прикрыла рот рукой. – Вот я и проболталась.