И второй сын сказал: «Это так. Воистину, мы бедны, подобно медведям в лесу. Беднее, ибо знаем, что не принадлежим себе, а они принадлежат».

И первый сын сказал: «Я попрошу у него земли, чтобы построить на ней дом. Ибо у меня жена, и мне нужен дом, куда я поселю ее».

И пошел первый сын к своему отцу, и сказал ему: «Дорогой отец, все богатства мира лежат у твоих ног. Я прошу у тебя лишь немного земли, чтобы я построил на нем дом для своей любимой жены».

Но его отец сказал: «Нет. Если я дам тебе земли, чтобы ты построил на ней дом, я не буду владеть миром. Ты останешься здесь, в моем дворце, и будешь жить в комфорте и ни в чем не нуждаться, но я буду владеть тобой и твоей женой тоже».

Три месяца спустя его жена пришла к нему и сказала, что она несет в себе его ребенка, и первый сын вновь пошел к отцу и вновь попросил его: «Дорогой отец, владеющий миром. Все, о чем я прошу, это немного земли, на которой я построю дом для любимой жены и ребенка, который еще не родился. Даруй мне ее, и я буду усердно трудиться на тебя и содержать землю в богатстве и красоте».

Снова ответил отец: «Нет. Ты останешься здесь, в моем дворце, где ты ни в чем не будешь нуждаться, но я буду владеть тобой, твоей женой и твоим ребенком, который еще не родился».

И ушел первый сын. Но в его сердце пылала ярость, и, как только родился его ребенок, сын Айменги взял кинжал и спрятал его под мантией, и снова пошел к отцу, и сказал: «Дорогой отец, владеющий миром. Все, о чем я прошу, это немного земли, на которой я построю дом для любимой жены и ребенка, рожденного давеча. Даруй мне ее, и я поклянусь тебе в вечной верности».

И снова его отец сказал: «Нет. Я буду владеть миром и вместе с ним тобой и твоей женой, и твоим ребенком, рожденным давеча».

И сказал первый сын: «Тогда я заберу то, что хочу, как ты забирал все, что хотел», — и повалил отца наземь ударом в сердце.

Умирая, Айменга произнес такие слова: «Коли я умру и обращусь в прах, то все, чем я владел при жизни, умрет в ужасе и страшной тьме и, подобно мне, обратится в один лишь прах».

А затем он умер.

Все знают, что проклятие, сотворенное на последнем издыхании, всегда обладает силой, а это проклятие было сотворено на последнем издыхании самого великого из всех волшебников. Еще покамест Айменга говорил, Могущественное Проклятие родилось из его рта, и оно было страшным. Тело Айменги обратилось в прах, и впадина великая образовалась на лике Туманной Земли, и из нее восстало Могущественное Проклятие, подпирая небеса. Оно было таким огромным, что загораживало солнце, и, когда оно растравило свои крылья смерти, страшный ветер завыл над землей, выкорчевывая леса и разрушая все на своем пути. А оно только лишь начиналось.

И все бежали перед ним, охваченные ужасом. Но жена первого сына, имя которой было Элония, не хотела, чтобы ее новорожденный ребенок умер прежде, чем начал жить. И побежала Элония к великой впадине, из которой поднималось во всем своем ужасе Могущественное Проклятие, подпирая небеса, готовясь обратить мир и все в нем в прах, и сказала: «Лишь великая любовь способна остановить великое зло, а ты есть зло. Моя любовь к моему новорожденному ребенку и мужу, который отец ему, намного сильнее моей любви к жизни. И я отдам тебе свою жизнь в доказательство того, и я обрету над тобой власть, и ты прекратишься».

И ответило Могущественное Проклятие: «Ни одно проклятие не может быть остановлено, пока оно не исполнено, кроме повеления Величайшей Любви из всех Величайших Любовей. Но более сильная любовь к чему-либо, чем твоя любовь к жизни, настолько велика, что остановит меня на время. Отдай мне свою жизнь как доказательство, и я погружусь в сон, и мир будет сохранен до тех пор, пока я не восстану ото сна».

И Элония бросилась во впадину, и Могущественное Проклятие погрузилось в глубины и заснуло.

И тогда, благодаря тому, что он освободил мир от тирана, первый сын получил землю, чтобы построить на ней дом для ребенка, который родился давеча. Но потому, что он совершил убийство, он потерял свою любимую жену. И каждый день до конца жизни он ходил к впадине, в которую Элония бросилась ради него и их новорожденного ребенка, и плакал. И он плакал такими горючими слезами, что его слезы заполнили впадину и самые глубокие воды накрыли место спячки Могущественного Проклятия.

Но ничто не могло вернуть Элонию.

— Не знаю, что нам это дает, — сказала Элис, положив книгу между ними на деревянные доски скамьи. — То есть здесь лишь говорится, что проклятия не могут быть остановлены, только отложены, а это нам не поможет. — Она нахмурилась. — Думаешь, все это правда? Что это действительно случилось в стародавние времена и Могущественное Проклятие спит глубоко в земле, дожидаясь, пока его разбудят? Наверное, то, что спит, — демон Могущественного Проклятия, как твой демон проклятия, только… ну… больше?

Рыбка наклонил голову и смотрел в небо, вполуха слушая Элис. У него в голове формировалась цепочка из мыслей, и он хотел ее проследить.

Он знал, что следующий в списке демона. Он знал, что убить его не получилось — демон уже устроил заварушку, парочку нешуточных заварушек, а Рыбка все еще жив. Он знал, что демон не продвинется вперед и не убьет Сьюзан, пока не разделается с Рыбкой. Так что же он замышляет теперь?

— Полагаю, — бубнила Элис, — что твой гадкий демон сейчас замышляет что-то масштабное. То есть не собирается же он продолжать обваливать дымоходы и устраивать автомобильные аварии? Он замахнется на то, от чего тебе не уйти.

Мысли Рыбки завертелись вокруг Айменги, который владел миром и предпочел его разрушить, но не отдать его малую часть.

— …что-нибудь такое… атомное. Даже если это уничтожит других людей тоже…

Но, думал Рыбка, было бы, конечно, безумием стереть все с лица земли лишь ради того, чтобы добраться до маленького, ничтожного человечка. Сумасшествие.

— Потому что, если посмотреть правде в глаза, оно там, наверное, уже спятило. Вконец обезумело. Ты ускользал при каждом его шаге…

Только, продолжал размышлять мальчик, для демона убийство Рыбки Джонса — это не какое-то ничтожное дело. Для демона убийство Рыбки Джонса — это все.

— …так что единственное, что ему остается, это сыграть козырем. И с моей точки зрения, этот козырь…

Рыбка сглотнул, потому что мысленно вернулся к истории, которую он только что прочел.

— …Могущественное Проклятие.

Наступила тишина. Рыбка и Элис замерли с вытаращенными глазами. Вокруг них мир остановился, даже птицы на какое-то жуткое мгновение прекратили свои трели. А затем все продолжилось, как раньше.

— Вот задница, — пробормотала Элис. — Твой демон собирается разбудить его демона!