Брюнет оторвался от монитора и посмотрел на меня уставшим взглядом.

– Что значит «зачем»? Врачи считают, что она здорова.

Здорова? Женщина, которая бросается на свою дочь с ножом и избивает ремнем – здорова?..

Я обреченно вздохнула и прикусила нижнюю губу.

Что ж, чему быть, того не миновать.

– Ты хотел о чем-то поговорить, – решила я сменить тему, чтобы больше не думать о матери. – Ну, и о чем же? Что-то случилось?

Авдеев смотрел на меня долгим немигающим взглядом, а потом прикрыл крышку ноутбука, встал и закрыл дверь на ключ, разворачиваясь ко мне.

– А разве нет? – негромко спросил он. – С того дня, как ты связалась со мной, у тебя начались одни проблемы, – мужчина продолжал стоять передо мной, держа руки в карманах брюк. – Я догадывался, что такое может случиться, но ничего не мог с собой поделать. Своими чувствами я подвергаю тебя опасности, а так не должно быть.

Меня сначала бросило в жар, а потом в холод от услышанного. Не знаю, что взволновало меня больше – то, что Денис мне сейчас почти признался в любви или то, что он знал о последствиях своего решения завязать со мной отношения, но, не смотря на это, все-равно пошел на поводу у собственных эмоций…

– Я пожалел, что привязал тебя к себе, – тихо, с нотками вины проговорил брюнет. – Со мной ты вечно будешь в опасности.

Не поняла… он что, прощается? Медленно подводит меня к финишной черте, где расстанется со мной?.. После всего, что между нами было?..

– Ты меня бросаешь? – глухо спросила я, поджимая губы, чтобы те не дрожали.

Авдеев молчал, хотя даже и без его слов уже все было очевидно.

Я поднялась со своего места и подошла к нему вплотную, запрокидывая голову вверх, чтобы видеть лицо мужчины.

– Так будет лучше, – наконец сказал брюнет. – Все слишком далеко зашло. Это моя вина.

Я смотрела на него и чувствовала, что изнутри мне что-то теснит грудь. В эту самую минуту мне хотелось кричать, плакать, бить кулаками Денису в грудь и проклинать тот день, когда я его встретила, но я ничего этого не сделала.

– И давно ты принял это решение? – спросила, тяжело сглотнув.

– После того, как привез тебя сюда.

Мое сердце пропустил  пару ударов и, кажется, вовсе замерло.

Ничего не сказав, я подхватила свой рюкзак и закинула на его плечо, больше не поднимая на Авдеева глаз.

– Я предупрежу, чтобы Сергей отвез тебя домой.

Как мило с его стороны…

– Не утруждайся, – бросила я, подходя к двери и отпирая замок.

– Катя, стой, – глухо сказал Авдеев, хотя это больше походило на приказ.

Я остановилась и прерывисто вздохнула.

– Знаешь, ты сейчас сделал мне намного больнее, чем мать, когда била меня ремнем, – я открыла дверь и шагнула за порог. – Раз уж ты все решил за нас обоих, то лучше бы я вообще никогда тебя не встретила… – и вышла, смахивая с глаз горькие слезы.

Опустошение.

Мне казалось, что из меня выкачали все эмоции, и мир теперь окрашен только в серый цвет. Меня просто растоптали, хотя Денис сказал, что так будет лучше. Может, лучше для него, но только не для меня.

Я впустила этого мужчину в свою жизнь, позволила быть с собой, но  тут, когда случилось что-то ужасное, он пошел на попятную, считая, что этим расставанием убережет меня от опасности, которая ходит за мужчиной попятам, хотя, на самом деле, Денис наоборот должен держать меня при себе, отвечая за свои «необдуманные» поступки.

Любовь к нему принесла мне душевную гибель. Больно, когда человек, ставший твоей Вселенной, убивает одним лишь решением…

Больше всего на свете, я хотела, чтобы вчерашние события оказались дурным сном, но, кажется, моим желаниям не суждено сбыться.

Всю ночь я провалялась с жуткой головной болью и высокой температурой, меня даже пару раз рвало, что означало лишь одно – я что-то подхватила.

Утром же я узнала, что студентов нашего института до января перевели на дистанционное обучение в связи с каким-то распространением гриппа. Вот вам и здравствуйте…

Мне стало легче лишь к полудню, после чего, наконец, я добралась до телефона, надеясь увидеть сообщение от Авдеева, в котором он раскаивается о своем спонтанном решении, но его не было.

Сердце в груди болезненно сжалось и в носу закололо от обиды. Я отказывалась принять тот факт, что человек, который стал мне родным, бросил меня. Вот так просто, в один миг мы стали друг другу чужими и это было очень подло с его стороны!.. Мужчина просто мной воспользовался…  воспользовался телом и доверием…

* * *

Михаил привез маму ближе к трем часам дня – Кирилл как раз вернулся из школы и повис на ее шее, радуясь возвращению, а я, увидев ее, даже не сдвинулась с места. Я  не чувствовала к ней вообще ничего, будто она и вовсе была для меня чужим человеком.

Лидия выглядела вполне здоровой, и никаких признаков недавнего покушения на мою жизнь не было – остались только неприятные воспоминания, которые травили мне душу.

– Здравствуй, дочка! – сказала она, будто бы и не было ничего.

Я посмотрела на нее в упор и коротко кивнула.

– Здравствуй, – холодно проговорила, держа сложенные руки на груди. – С возвращением домой.

Женщина широко улыбнулась и вернулась к своему мужу, который порхал вокруг нее как птенчик, а я не стала смотреть на все это долгожданное воссоединение семьи и вернулась в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Полистав ленту в VK, я забралась на аккаунт Авдеева и удивилась наличию его у меня в друзьях, если честно, я думала, что он оборвет совершенно все пути, может даже номер поменяет, лишь бы я не писала ему и не умоляла вернуться, чего я делать не собиралась. Это слишком низко.

Но, если честно, я до последнего надеялась, что он изменит свое решение и вернется. Мне без него было плохо…

* * *

Три недели прошли как в тумане.

Я с утра до ночи выполняла задания по предметам и сидела в ZOOM на парах, что сильно выматывало меня.

Об Авдееве я старалась не вспоминать, отвлекаясь на чтение книг, в которое окунулась с головой, забывая о суровой реальности собственной жизни. И все-таки, Денис снился мне каждую ночь, не давая забыть о себе, ни на миг, и каждую ночь я лила в подушку горькие слезы, просыпаясь утром с опухшим лицом.

Несколько раз, выглядывая из окна, я видела на краю дороги автомобиль, сильно похожий на тот, который водит Сергей, но мне могло и показаться. Мало ли, может, на почве расставания у меня началась паранойя…

С мамой мы вообще не разговаривали – вела она себя странно, пила кучи таблеток, иногда кричала во сне, но с ножом на меня больше не кидалась.