Утром следующего дня он позвонил Кружкову. Узнал у негономер телефона Огородниковой и перезвонил ей. Ему ответил приятный женскийголос.

– Доброе утро. Я могу поговорить с ЛюдмилойОгородниковой?

– Я вас слушаю.

– Простите, что я вас беспокою, но мне нужно с вамиувидеться. Я эксперт по вопросам преступности и занимаюсь сейчас расследованиемсмерти Егора Богдановского.

– А какое я имею к этому отношение? – явнонервничая, спросила она.

– Мне нужно задать вам несколько вопросов, –объяснил Дронго. – Если вы разрешите, я к вам приеду.

– Приезжайте, – согласилась она, – но ядействительно не понимаю, чем именно могу вам помочь.

Он приехал в знаменитую больницу на улице Грановского кодиннадцати часам утра. Это была поликлиника бывшего Четвертого управленияМинздрава СССР. «Почетный клизматорий», как называли его в народе. Здесьлечились и проходили диспансеризацию все руководители Советского государства иКоммунистической партии. Учитывая, что средний возраст этих деятелей частозашкаливал за пенсионную отметку, название поликлиники было оправданным ипонятным. Раньше здесь была охрана, и посторонних сюда просто не пускали.Расположенная недалеко от Кремля, поликлиника имела особый статус. С годами всеизменилось. Поликлиника превратилась в больницу, стала хозрасчетной, затемпросто коммерческой. Сейчас здесь могли лечиться все, кому под силу былозаплатить за палату «люкс» и услуги врачей.

Дронго задержался в приемной, оформляя пропуск, и толькозатем прошел в основное здание, где нашел кабинет эндокринолога. Увидевтабличку с фамилией Огородниковой, он открыл дверь.

– Добрый день, Людмила Андреевна, разрешите войти?

– Вы тот самый эксперт, который звонил мне сегодняутром, – поняла она. – Входите. Я вас жду.

Миловидная полная женщина лет сорока. Немного уставшее, нодоброе лицо, карие глаза, пышные волосы, курносый нос. Довольно полные ноги.Она чем-то неуловимо была похожа на Наталью Кирпичникову, только с гораздоболее расплывшейся фигурой. Очевидно, Кирпичникову нравились женщиныопределенного типа.

– Извините, что беспокою вас на работе, – сказалДронго.

– Садитесь, – она показала на свободный стул.

Он присел. Показал на стопку бумаг, лежавших перед ней:

– Много работы?

– Не очень, – улыбнулась она, – раньше бывалои больше. Сейчас никто не ходит на диспансеризацию. Все куда-то спешат, стараютсяне обращать внимания на свое здоровье. У половины мужчин после сорока сахар вкрови зашкаливает за диабетическую отметку, но многие об этом даже неподозревают. Им неинтересно собственное здоровье. И они попадают к нам уже сосложнениями, когда болезнь переходит в хроническую стадию.

– Такое время, – вздохнул Дронго, – дажеочень богатые люди не могут позволить себе лечиться. У них нет на это времени.И многие традиционно боятся попадать к врачам. Знаете, ведь как обычно бывает.Любой врач может найти при желании тысячу болячек, которые нужно срочно лечить.

– Нет, – убежденно возразила она, – вовремядиагностировать болезнь и лечить ее на раннем этапе – гораздо важнее, чем всете деньги, которые эти люди могут иметь. Деньги не заменят здоровья.

– А счастье на них можно купить? – спросил Дронго.

– Почему вы об этом у меня спрашиваете? –нахмурилась она.

– Ваш бывший супруг, кажется, решил, что можно. Ведь выбыли женаты несколько лет, когда он начал встречаться с дочерью заместителяминистра Богдановского. Верно?

– Я бы не хотела вспоминать эту давнюю историю. Мыдавно разведены. У него своя жизнь, а у меня своя.

– Он был обычным инженером, – продолжалДронго, – работал в стройуправлении. А затем бросил вас, женился наНаталье Богдановской, и его карьера пошла в гору. Сейчас он уже сенатор,миллионер и зять самого Богдановского.

– Повторяю, вас это не касается. Это было очень давно.У Николая Даниловича своя семья и двое детей. А у меня есть сын. И мы с нимпрекрасно живем.

– Вы так и не вышли замуж?

– Я встречаюсь с достойным человеком, который готовусыновить моего сына, – гордо сообщила Огородникова, – поэтому я несчитаю себя несчастной или брошенной. У меня хорошая работа, меня уважают иценят. Если вы пришли, надеясь услышать от меня гадости о Николае Даниловиче,то этого не будет. Я не из тех женщин, которые обливают грязью своих бывшихмужей. Я считаю это неприличным.

– Кто вам сказал, что я собираю о нем порочащие егосведения? – спросил Дронго. – Мне всего лишь нужно было уточнить увас некоторые детали относительно других людей. Ведь вы являетесь лечащимврачом Анвара Махметова? Не беспокойтесь, вы не выдаете врачебной тайны. Вданном случае он сам говорил мне о своем диабете.

– Да. Член Совета Федерации господин Махметов нашпациент. Он не делает из этого никакого секрета. И мы не делаем секрета, еслиоб этом не просят наши пациенты. У него очень высокое содержание сахара вкрови. Очень высокое. Очевидно, в последнее время он перенес сильный стресс. Яслышала, что у него были неприятности в семейной жизни. Эта история как-тосвязана с его супругой и младшим братом второй жены моего мужа. Такаянеприличная и грязная история. Я не знаю всех подробностей и не хочу знать.

– Он давно у вас лечится?

– Несколько месяцев.

– Кто вас рекомендовал ему?

– Один наш общий знакомый. Махметов и раньше бывал внашей больнице. Сюда часто приезжают его коллеги.

– И Николай Данилович тоже?

Она покраснела.

– Николай Данилович сюда не приезжает, – заявилаона. – Если вы хотите знать, встречаемся ли мы с ним и имеем ликакие-нибудь контакты, то я вам сразу скажу, что не встречаемся и не имеем. Явычеркнула его из своей жизни. Что касается нашего общего сына Игоря, то онвстречается с отцом. И я не возражаю. Николай Данилович все эти годы исправновыплачивал алименты на сына, и у меня нет к нему никаких претензий. Абсолютноникаких. Если вы хотите это услышать, то услышали. Что еще вас интересует?

– Где учится ваш сын?

– В школе. В девятом классе. Он очень толковый ипослушный мальчик. Я им довольна. Какое отношение эти вопросы имеют к смертигосподина Богдановского? Повторяю, у нас нет с ними никаких контактов. Моймальчик видится с отцом только раз в месяц или даже меньше. Он обычно ездит кнему в загородный дом, когда там нет его второй супруги. Она достаточно ревнивои недоброжелательно относится к Игорю. Но я понимаю ее состояние и ни в чем еене обвиняю. У нее двое детей, и она не хочет, чтобы они общались со своимединокровным братом. Поэтому Игорь с ними практически не общается. Даже впрошлом году, когда они всей семьей выехали на горнолыжный курорт и НиколайДанилович предложил Игорю поехать вместе с ними, она, очевидно, устроила емускандал. Он перезвонил нам и сказал, что поездка отменяется. Хотя я абсолютноточно знала, что они были на курорте и там все вместе отдыхали. Но Игорю яничего не сказала, чтобы не травмировать мальчика.