Дориан поднял ладонь, и доктор остановился, чтобы перевести дыхание. Если сказанное Чангом – правда, это потребует пересмотра всего, во что они верили. И это оправдает его методы. Ну, более или менее. Но так ли это? Парочка проблем все же осталась.

– А как выжили дети? – поинтересовался Дориан.

– К сожалению, мы не знаем. Мы даже не уверены, что они проходили курс…

– Это я знаю. Скажите мне, что вам известно.

– Нам известно, что терапия, которую они прошли, была чем-то революционным. Возможно, нечто настолько новое, что нам даже сравнить не с чем. Но у нас есть ряд гипотез. Недавно в генетике было сделано еще одно открытие, которое мы называем эпигенетикой. Идея в том, что наш геном не столько статический проект, а скорее похож на рояль. Клавиши представляют собой геном. У каждого из нас разные клавиши, не меняющиеся на протяжении всей нашей жизни, – мы умираем с теми же самыми клавишами, или геномом, с которым родились. А меняется только партитура – эпигеном. Эта партитура определяет, какие мелодии исполняются – какие гены экспрессируют, и эти гены определяют наши характерные черты – все, от коэффициента интеллекта до цвета волос. Идея в том, что экспрессией генов управляет комплексное взаимодействие между нашим геномом и эпигеномом, определяющее, какими мы становимся.

Что любопытно, мы можем приложить руку к написанию этой музыки, к управлению своим собственным эпигеномом. Равно как наши родители и даже окружающая среда. Если определенный ген экспрессирует в ваших родителях и прародителях, он более чем вероятно проявится и в вас. По сути, наши действия, действия наших родителей и окружающая нас среда оказывают влияние на то, какие гены могут быть активированы. Наши гены способны управлять возможностями, а эпигенетика определяет нашу участь. Это поразительное открытие. Мы понимали, что порой работает нечто большее, чем чисто статическая генетика. Об этом говорили наши исследования близнецов в тридцатых и сороковых. Одни близнецы выживали в аппарате дольше, чем другие, несмотря на в точности идентичный геном. Эпигенетика и есть это недостающее звено.

– Какое это имеет отношение к пацанам?

– Моя личная гипотеза заключается в том, что некая терапия нового типа ввела детям новые гены, и эти гены оказали каскадный эффект, возможно, работая еще и на эпигенетическом уровне. Мы считаем, что способность пережить Колокол определяется наличием правильных генов, и включение этого «Атлантидского гена» – ключ ко всему. Странно, эта терапия сработала почти как мутация.

– Мутация?

– Да, мутация – просто случайное изменение генетического кода, генетическая рулетка, если хотите. Порой она срывает большой куш, внося новое эволюционное преимущество, а порой… вы получаете шесть пальцев или четыре! Но эта сформировала иммунитет к Колоколу. Это так захватывающе! Мне бы хотелось переговорить с доктором Уорнер. Это было бы невероятно целесообразно…

– Забудьте о докторе Уорнер. – Дориан потер висок. Генетика, эпигенетика, мутации… Все это сводится к одному и тому же: провал исследований, никакой действенной терапии, вырабатывающей невосприимчивость к Колоколу, а время уже на исходе. – Сколько подопытных может вместить ваш Колокольный зал?

– Э-э, мы обычно ограничиваем каждый опыт пятьюдесятью особями, но может быть и сто, а может быть, и чуть больше, если набить их поплотнее.

Дориан бросил взгляд на мониторы. Дружина яйцеголовых в белых халатах рассовывала новую партию подопытных по шезлонгам, а затем подключала их к пластиковым мешкам смерти.

– Сколько времени требуется на прогон?

– Немного. Каждый подопытный выдерживает пять-десять минут.

– Пять-десять минут, – чуть ли не шепотом проронил Слоун и откинулся на спинку кресла, вертя идею в голове так и эдак. А затем встал и шагнул к двери. – Приступайте к прогону всех оставшихся подопытных через Колокол – и как можно быстрее.

Доктор Чанг бросился вперед с протестами, но Дориан был уже на полпути к двери.

– Ах да, и помните: трупы не уничтожать. Они нам понадобятся. Я буду в ядерном отделе, доктор.

Поезд корпорации «Иммари»

Окрестности Буранга, Китай

Тибетский автономный район

Сидя в молчании, Кейт смотрела, как мимо на скорости девяносто миль в час проносятся зеленые пейзажи. Напротив нее Дэвид чуть поерзал на боку в запертом купе поезда. Как он может спать в такое время? Он же шею потянет, если будет так спать. Подавшись вперед, доктор Уорнер чуть подвинула его голову.

Даже если бы нервы у нее не разгулялись, ноги Кейт слишком болели, чтобы их хозяйка уснула. Аукнулся энергичный темп, заданный Дэвидом в походе от «посадочной площадки» до железнодорожного вокзала, а за ним еще и спринт к камерам хранения, к ячейке номер сорок четыре, ставшей их спасением.

В ячейке лежали два комплекта одежды – комбинезон охранника для Дэвида и белый халат для Кейт. Там же были и бэйджики – Кейт теперь стала доктором Эммой Уэст, научным сотрудником «Колокол, головной: Отдел генетики», уж бог весть, что это такое; а Дэвид превратился в Коннера Андерсона. Снимки на бэйджах не подходили, но им надо было только провести их через считыватель, как в метро или банкомате, чтобы поспеть на поезд в 10.45 – очевидно, последний за утро.

– И что теперь? – уже садясь в поезд, обернулась Кейт к Дэвиду.

Развернув ее обратно, Дэвид бросил лишь:

– Без разговоров, нас могут прослушивать. Следуем плану.

«План» – слишком сильно сказано. Ее задача – найти детей и вернуться на поезд; а Дэвид тем временем отключит электричество и присоединится к ней. Это даже на половинку плана не тянет. Их, небось, схватят, даже не дав сойти с поезда. А он тут дрыхнет.

Но… наверное, вчера ночью он почти глаз не сомкнул. Бодрствовал, чтобы знать, если те, кто обыскивал коттедж, найдут вход в бомбоубежище. Сколько же он пролежал на бетонном полу? А затем еще бог весть сколько часов в этой убийственной архаичной таратайке, выдающей себя за самолет. Свернув в ком кое-какие вещи из своей сумки, Кейт подложила их между головой и стенкой.

Прошло еще тридцать минут, и она почувствовала, что поезд замедляет ход. В коридоре люди начали выстраиваться в очередь.

Дэвид схватил Кейт за руку. Когда он проснулся? Женщина поглядела на него с паническим выражением на лице.

– Спокойно, – проговорил он. – Помните, вы здесь работаете. Вы берете детишек для опыта. Приказ директора.

– Какого директора?! – прошипела Кейт.

– Если спросят, просто скажите, что знать им это не по чину, и идите дальше.

Она попыталась задать еще вопрос, но Дэвид отдернул дверь купе в сторону и втолкнул Кейт в шаркающую мимо очередь. Когда она успела оглянуться, он уже был в нескольких человеках от нее и двигался в противоположном направлении, увеличивая разрыв. Кейт осталась одна. Резко повернув голову вперед, несколько раз сглотнула. Она справится.