— Всем по четыре с половиной, вам – за четыре, — глаза продавца на секунду подернулись грустью от столь великой скидки.

У входа на рынок точно такую же шапку оценивали в три семьсот, то есть отдавали за три с половиной тысячи.

— Мне за три с половиной, — сказал Данилов. — Или я пойду в другое место, где дешевле. Могу и вас отвести.

— Не надо! — решительно отказался золотозубый. — Если покупаешь – пусть будет три с половиной. Но больше ничего не сброшу – мне свой интерес тоже надо помнить.

— Покупаю, — Данилов достал деньги. — Держи без сдачи.

Придя к соглашению, покупатель и продавец незаметно перешли на «ты».

— Носи на здоровье! — пожелал торговец. — Жену и детей тоже приводи, обеспечим!

— Как женюсь – так приведу, — пообещал Владимир. — Будь здоров.

— В этой шапке всем будешь нравиться, — сказал ему в спину золотозубый.

Шагов через десять Данилов налетел на высокого мужчину в синем пуховике, извинился, взял вправо, намереваясь обогнуть препятствие, но услышал неуверенное:

— Владимир Александрович?

— Он самый, — отозвался Данилов, оборачиваясь. — Эдик?

Мужчина в синем пуховике оказался Эдиком Старчинским, врачом с шестьдесят второй подстанции «скорой помощи» – той самой, которой сейчас заведовала Елена. Эдик пришел на «скорую» незадолго до ухода Данилова.

— Тебя не узнать, — окидывая бывшего сослуживца взглядом и одновременно пожимая ему руку, сказал Владимир. — Поправился, подстригся, лицо округлилось…

— Заматерел, короче, — улыбнулся Эдик. — Я тебя тоже только по глазам узнал.

— Неужели я так изменился? — прищурился Данилов.

— Есть немного, — кивнул Эдик.

— Вы бы еще разлеглись тут, — сварливо прошипела какая-то тетка, ощутимо толкая Данилова в бок. — Встанут же на проходе, как в родной деревне…

— Ты в какой деревне родился? — спросил Данилов, перемещаясь вбок, к прилавку с шарфами и платками.

— В Москве, — ответил Эдик.

— Представь себе, я тоже.

— Шарфик желаете? — напомнила о себе продавщица.

Намек был ясен: покупайте или уходите, нечего товар загораживать. Данилов и Эдик медленно (идти быстро не позволяла толпа) пошли вдоль ряда.

— Ты за чем сюда пришел? — спросил Данилов.

— Да вот, после смены заехал за перчатками.

— Сюда? — удивился Данилов. Хороший выбор перчаток по схожей цене можно было найти и ближе к подстанции. — К чему такой крюк?

— Ну, не совсем после смены, — замялся Эдик. — Сначала заехал в гости к одной знакомой, а потом сюда.

— Все с тобой ясно, распутник, — Данилов остановился около перчаток. — Выбирай.

— Перчатки не жена, — пошутил Эдик, тыкая пальцем в один из образцов. — Такие на мою руку есть? — для наглядности он сунул под нос продавцу свою растопыренную пятерню.

— Есть! — продавец нырнул в одну из огромных сумок, стоявших за его спиной и вытащил требуемое. — Триста рублей.

— Нормально, — одобрил Эдик после примерки.

Он расплатился, натянул обновку на руки и доложил Данилову:

— Шопинг окончен.

— Тогда пошли, выпьем пива, — пригласил Данилов.

— Я бы и перекусил, — Эдик любовно погладил себя по животу.

— Тебя что, в гостях не накормили? — поддел Данилов.

— Нам было не до еды, — скромно признался Эдик.

На то, чтобы пробиться к выходу, ушло минут пять, не меньше.

— Так… — Данилов огляделся и показал рукой направление. — Нам туда. Там есть и пиво, и салаты, и жареная картошка с сосисками. Бекасы и трюфеля в субботнем меню отсутствуют.

— Да ну их, — поддержал шутку Эдик. — Они мне дома надоели.

— Ну рассказывай, как живешь, — попросил Данилов, ожидая, пока остановится поток машин и можно будет перейти дорогу.

— Нормально живу, полноценно, интересно. На будущий год по твоим стопам в ординатуру собираюсь. По кардиологии. Надумал наконец.

— А откуда ты про мою ординатуру знаешь? — удивился Данилов. — Я вроде никому из наших не говорил…

— И Елене Сергеевне тоже? — деланно удивился Эдик.

— Действительно, — смутился Данилов.

— Мы еще кое-что знаем, — многозначительно сказал Эдик. — Например, о дежурствах в морге. Но это уже из других источников.

— Там я больше не дежурю, — без сожаления сообщил Данилов. — Подрабатываю врачом в фитнес-клубе.

— Здорово! — позавидовал Эдик. — Девчонок молодых куча и еще небось абонемент бесплатный.

Машины наконец-то замерли, недовольно фыркая и едва заметно дрожа.

— Девочки большей частью тебе в матери годятся, — ответил на ходу Данилов. — А бесплатным абонементом пользоваться некогда. И без того устаю, как собака.

— Но оно того стоит? — поинтересовался Эдик.

— Стоит, — подтвердил Данилов. — Сам же тоже в ординатуру собрался. А почему именно кардиология? В спецы[6]захотел податься?

— Нет, в стационар, — мотнул головой Эдик.

— Чего так?

— Сейчас сядем и расскажу.

Шум оживленной улицы и впрямь мешал разговаривать. Приходилось сильно повышать голос.

Папок для меню в кафе не заводили – листок, вложенный в когда-то прозрачный файл и заклеенный для надежности скотчем, лежал на усыпанном крошками столе. Едва гости успели усесться за слегка шатающийся стол у окна, как к ним подошла пожилая официантка в застиранном клетчатом фартуке. Метелкой, раскрашенной под павлиньи перья, она смела со стола крошки и приняла заказ: две кружки пива и две порции сосисок с картошкой фри.

— А тут ничего, — оглянувшись по сторонам, констатировал Эдик.

— Выбирать не приходится, — хмыкнул Данилов. — Зато пиво всегда хорошее.

— Сейчас проверим, — Эдик увидел идущую к столу официантку.

После первого глотка продолжили беседу.

— Пора развиваться дальше, — сказал Эдик. — На «скорой», конечно, интересно, но всю жизнь бегать по этажам и таскать носилки не хочется.

— А чего хочется? — Данилов поддел вилкой сосиску и откусил от нее немного. Ножей в заведении не подавали.

— Хочется кандидатства, своего отделения и спокойной работы на одном месте, — Эдик выдал свою «жизненную программу» сразу, не задумываясь.

— О покое можешь не вспоминать, — сосиска оказалась не такой уж и плохой, как можно было предположить по ее стоимости. — Особенно, если сядешь на заведование и начнешь отвечать не только за себя, но и за всех в отделении. Лучше иди на кафедру.