201 число, располагающееся между 1800 и 2000, может сыграть такую же роль в изучении коллективного забывания, какую сыграл придуманный Эббингаузом словарь для изучения индивидуального забывания. Чему могут научить нас эти цифры?

Позвольте рассказать вам историю про 1950 год.

На протяжении почти всей человеческой истории 1950 год никого не беспокоил. Это не было интересно в 1700 году, никто не думал о нем в 1800-м и не интересовался им в 1900-м. Та же апатия царила и в 20-е, 30-е и в начале 40-х годов XX века.

Однако после этого началась какая-то мания – люди поняли, что 1950 год настанет и что в нем вполне может произойти что-нибудь значительное.

При этом ничто не интересовало людей, живших в 1950 году, так же сильно, как сам этот год.

Внезапно он превратился в какое-то наваждение. Казалось, что люди просто не могут перестать говорить о том, что произойдет в 1950 году, что они планируют в нем сделать и от чего избавиться.

По сути, 1950 год оказался настолько увлекательным, что в течение нескольких последующих лет люди никак не могли остановиться. Они продолжали говорить о множестве потрясающих вещей, случившихся в 1950 году, и в 1952, и в 1952, и в 1953. Наконец в 1954 году кто-то – возможно, любитель всего нового и модного – вдруг проснулся и понял, что 1950 год уже как-то устарел.

И в этот момент пузырь взорвался.

Несмотря на всю свою трагичность, история 1950-х совсем не уникальна. Она вполне соответствует истории каждого года, по которому мы проводили исследование, – парень встречает год X, влюбляется в год X, потом бросает год X ради новой подружки и затем вспоминает о годе X все меньше и меньше.

Подобные истории с одним и тем же процессом можно создать для каждого года. Описанная нами история любви и утраты заметна на каждом из графиков, однако в этом нет ничего удивительного. Более неожиданными оказываются другие свойства этих графиков.

Одним из них является общая форма кривых забывания. Судя по всему, процесс забывания состоит из двух этапов – интерес к определенному году сначала быстро падает в первые несколько десятилетий, а затем темп падения замедляется. Сходные вещи возникают и в отношении коллективного и индивидуального вспоминания – общество имеет как краткосрочную, так и долгосрочную память.

Мы можем задаться количественным вопросом. Например, при изучении краткосрочной памяти общества мы можем спросить: насколько быстро лопается пузырь? Иными словами, как быстро люди теряют интерес к определенному году после его завершения?

Простое решение этой проблемы заключается в подсчете времени, которое требуется для снижения до половины пикового значения частоты упоминания года, – то есть сколько времени составляет период полураспада коллективной памяти. Это значение сильно различается от года к году. Частота упоминаний 1872-го снизилась до половины своего пикового значения в 1896 году, то есть через 24 года. Напротив, частота упоминаний 1973-го снизилось до величины половины пика к 1983 году, всего лишь через 10 лет.

Более быстрое снижение 1973-го представляет собой симптом более общего порядка – с течением времени период полураспада коллективного забывания становится все короче и короче. Это наблюдение говорит нам об изменении отношения общества к прошлому. Мы все быстрее и быстрее теряем интерес к давно случившимся событиям.

Что привело к такому изменению? В точности неизвестно. Пока что у нас есть лишь примеры голой корреляции – то есть того, что мы открываем, глядя на коллективную память через цифровую линзу нашего нового «скопа». Возможно, для того чтобы разобраться с механизмом работы, нам потребуется некоторое время.

Это – крайняя граница науки. У нас нет карт, нам приходится идти наугад, и перед нами множество тупиков, но мы не променяли бы это место ни на какое другое.

Разумеется, наше коллективное сознание способно не только забывать. Если мы хотим понять смысл коллективной памяти, нам нужно разобраться и с другой стороной медали. Каким образом новая информация проникает в общество?

Мы думаем о нынешней эпохе как об информационной – о периоде, отмеченном поразительной скоростью перемещения информации от человека к человеку и из одного места в другое. Однако мы часто не замечаем, насколько быстро передавалась чистая информация в прошлые столетия с помощью механизмов, возможности которых кажутся нам теперь скудными[173]. К примеру, в Лондоне XVII и XVIII веков обычная почта могла поступать к адресату до пятнадцати раз в день. Письма, отправленные утром, прибывали в течение четырех часов. Конечно, это не так быстро, как электронная почта в наши дни, но и не так медленно, как оставшаяся в наши дни традиционная почта (к XIX столетию лондонцы могли отправлять посылки по всему городу на скорости до 25 миль в час с помощью заброшенной в наши дни системы пневматической почты). На протяжении столетий люди находили массу способов распространять серьезные новости достаточно быстро.