— Садись, деточка, — после осмотра кивает мне на стул старушка гинеколог, потом зарывается в свои документы и начинает что-то писать, то и дело поправляя очки. – Мазки на инфекции я взяла. Все проверят. А скажи мне, половые акты в последние два месяца были?

Говорить про Мирона не хочется. Даже думать, но врать врачу глупо.

— Были.

— Секс был незащищенный?

— Без презервативов, но он вроде не в меня, то есть…

— Даже прерванный половой акт несет опасность оплодотворения. Судя по твоей матке, ты была беременна.

— Была? – облизываю пересохшие губы, я ведь даже подумать не могла…

— Была. Очень часто при стрессах на ранних сроках происходят выкидыши. Стресс был?

— Был, — закрываю лицо руками, чувствую, что начинаю реветь, а остановиться не могу.

Мое нынешнее состояние, очень похоже на то, когда я узнала о потерянное ребенке. Я о нем не знала, не придумывала ему имя, не собиралась покупать кроватку. Так же и здесь, я даже не думала, что Алекс может меня не любить. Что весь этот год, каждый день со мной он был одержим другой женщиной. И это знание опустошает меня. А вдруг я бы жила иначе? А, вдруг я бы уже была счастлива, а не лила слезы, смотря на стены, в которых никогда не смогу больше жить?

— Саша? – дверь открывается, закрывается и рядом на корточки садится Алекс, вытирая мне слезы.

Он и тогда вот так смотрел на меня. Волновался, переживал. Как же легко я поверила в его чувства, как же быстро эта ложь привела к моему падению. Не чувствуя любви, я начала искать ее у Мирона. Дура, боже, какая я дура.

— Прости, что накричала на тебя. Просто ты так на нее смотрел, что я все поняла, — начинаю говорить, готовясь признаться в собственных грехах. И уже не важно, что послужило причиной. Просто я готова за них ответить.

— Ты всегда была умной девочкой, Саша. Но я не успел тебе сказать. Это ничего не значит. Ничего не меняет.

— Что именно?

— Лариса. Она сейчас сядет в тюрьму, я наконец освобожусь от нее и буду посвящать все время тебе. Я не отпущу тебя, чтобы ты там себе не напридумывала. Я очень соскучился, — тянется он к моим губам, но я не выдерживаю, вскакиваю, ничего не понимая.

— Ты так говоришь, словно сам ее туда посадил...

— А так и есть. Она заслужила. Зато теперь мы можем спокойно быть вместе. Больше ничего нам не помешает, — улыбается он и я впервые его боюсь, потому что сейчас он не кажется мне причалом, сейчас он стал вулканом, который вот-вот рванет.

— Нет, Алекс, ты не понимаешь.

— Чего я не понимаю, малышка? У нас ведь все хорошо. Поводов для ревности больше нет. Лариса в тюрьме. Твой уродец за границей. Есть еще причины для выноса мне мозга?! – делаю снова шаг назад, но он вжимает пальцы в мои плечи, делая как можно больнее и меня потряхивет. Внутренний голос говорит, что сейчас не нужна правда, сейчас нужно его успокоить и бежать как можно дальше, но другая сторона, всегда виноватая сторона шепчем, что я заслужила это.

Заслужила этот гнев.

— Я не могу быть с тобой. Я не люблю тебя. Ты не любишь меня. Давай просто…

Он встряхивает меня до стука зубов.

— Я люблю тебя, Мылышка. Ну как ты не понимаешь! Начну доказывать тебе это прямо сейчас, — впивается он грубым поцелуем мне в губы, но меня начинает тошнить. Я отталкиваю его, вырываюсь, отбегаю к другой стене и не думая больше ни о чем кричу.

— Я трахалась с Мироном, ясно тебе. В Италии я встретила его и трахалась, — не решаюсь упоминать про шантаж, да и глупо, ведь я могла позвонить Алексу, а не стала. Я просто осталась там, просто наслаждалась каждым днем, заранее готовая понести расплату.

Зная, что в итоге она меня настигнет.

И она не заставила себя ждать.

Глаза Алекса налились кровью, скулы сжались, кожа на лице натянулась до предела, делая его совершенно безобразным.

— Ты мне врешь, верно? Ты просто ревнуешь и несешь, — он набирает в рот воздуха. – Полную хуйню!

— Я не вру, я люблю Мирона. Я спала с ним, я…Просто отпусти меня, я ничего не возьму, верну тебе деньги…

Секунда и она так близко. Вспышка света застилает глаза. В ушах звенит, а висок обжигает болью. Я оказываюсь на полу, сбитая ударом его руки.

— Ой, милая, прости я не сдержался, — садится он рядом и убирает с моего лица волосы, потом сжимает их в кулаке и свистяще шепчет.

— Такая красивая, такая невинная… Сука. Сука! Мерзкая блядь! Ты же такая же как она. Такая же жадная до членов. Стоило мне столкнуться с проблемой, как ты рвану искать твердый хуй.

— Все не так, Алекс…Пожалуйста, ты делаешь мне больно! – хватаю его руку, пытаюсь от себя отодрать, иначе он вырвет мне волосы.

— Сейчас ты просто скажешь, что соврала, скажи блять, что соврала, и я больше не сделаю тебе больно. Я буду любить тебя. Очень сильно любить…

— Но я никогда не могла тебе врать, — выдыхаю, сдерживая слезы боли и страха. Хочется кричать себе молчи, молчи, он ведь безумен… Но мне все еще кажется, что каждый крик, каждое оскорбление я заслужила.

— И этим бесила! Что сложного соврать, — дергает он меня и бьет головой об стену. Так сильно, что чувствую рукой влажные волосы… – Что сложного сказать мне то, что я хочу услышать! Трахалась бы со своим Мироном Дальше! Зачем извещать об этом меня!

Новый удар, новый, новая боль застилающая сознание. Он что-то кричит, брызгает слюной, а я слышу словно через стекло, чувствуя, как медленно, но верно теряю сознание.

— Я же все для тебя! Все для тебя, сука ты траханная. Дрянь ты неблагодарная! Ты такая же как она! Ненавижу! Ненавижу!

Чувствую сквозь затмение, ка он начинает сдирать одежду, как ткань впивается в кожу и на миг прихожу в себя. Бью его в ответ, пытаюсь отвоевать хоть трусики.

Бей, господи, убей, но насиловать не надо.

— Сейчас я покажу тебе настоящую любовь. Сейчас ты поймешь, как сильно я тебя люблю. Люблю, люблю, — наваливается он сверху, держит руки, целует опухшее лицо. Пытается тыкаться между ног, пока я вяло отбиваюсь, дергаюсь. Но проникновения не происходит, член так и висит сосиской. И это Алекса только сильнее злит. Он начинает выть и снова бьет меня по лицу.

-Это все ты! Ты виновата! Святая Саша, которая не врет! Сексолог говори, что нужно сосать. Сейчас ты будешь сосать, пока он не встанет. Именно ты снова сделает меня мужчиной!

Он дергает меня за волосы, пока слезы беспрестанно льются по лицу, приставляет губы к вялому отростку, тыкается и орет.

— Соси! Я кому сказал!

А я качаю головой, последние мысли, что у меня один шанс. Откусить его, просто сжать зубы как можно крепче, пока во рту не начнется извержение кровавой лавы. Я уже даю себе установку, как вдруг слышу свое спасение.