– Ты не можешь не понимать, что я не готов уйти. Со времени поездки в Оукбридж я чувствую, что должен увидеть тебя, поговорить. Нужно достичь договоренности.

– Договоренности?

– Касательно ребенка, – пояснил он, закрывая дверь. – Мы, разумеется, должны пожениться.

Кристина ахнула. Ее бросило и в жар, и в холод.

– Неужели ты не услышал ничего из того, что я говорила? – Ей бы и хотелось смотреть ему в глаза, но она опасалась не совладать с эмоциями. – Значит, ребенок – достаточно веский аргумент для женитьбы? Прости, Саймон, но у меня создалось впечатление, что ты питаешь ко мне далеко не лестные чувства.

Она с отвращением обнаружила, что он скользит взглядом по ее телу.

– Я не мог позволить себе какие-либо чувства, пока считал тебя любовницей Баклоу. Теперь понял, что заблуждался, и жажду все исправить. Что еще ты хочешь от меня услышать? Сегодня я переговорил с твоим братом, мы обсудили нашу с тобой женитьбу.

Саймон замолчал. Кристина скрестила руки на груди и смотрела на него воинственно. Принимая во внимание ее гордость и мужество, он совсем было собрался сделать официальное предложение, но тут она отбросила волосы с лица и процедила сквозь зубы:

– Саймон Рокли, замуж я выйду только за мужчину, которого выберу сама, а не мой брат. И женой этого человека стану потому, что испытываю к нему огромную любовь, а не из-за ребенка. Я хозяйка своей судьбы, а не ты.

– Как бы ни так. Ты носишь моего ребенка, – холодно возразил он.

– И тем не менее ты не можешь принуждать меня.

– Нет? Ну, это мы еще посмотрим. Я всегда получаю то, что хочу. Советую это запомнить.

– «Всегда» – долгий срок.

– Не будь такой упрямицей, Кристина. У тебя нет выбора. Какой мужчина захочет жениться на женщине в положении? И ты еще надеешься, что этот человек будет тебя уважать? Уважение – один из самых важных аспектов брака.

Кристина не верила своим ушам.

– Уважение? – Надо бы держать себя в руках, но его нахальство переходило всякие границы. – Как уважать человека, который мне не доверяет? С чего ты взял, что я соглашусь связать с ним свою судьбу?

– Ради блага нашего ребенка.

– Да как ты смеешь? – прошипела она, кипя от мысли, что он счел ее настолько недостойной себя и, надругавшись над ней, тут же сбежал. – Ты слишком поспешно вынес суждение обо мне, застав наедине с Баклоу. Откуда мне знать, что не поступишь так же в аналогичной ситуации? Удивляюсь, насколько быстро ты примирился с собственной совестью. Что касается меня, я не могу ни забыть, ни простить твою жестокость. – Кристина изливала гнев и горечь, накопившиеся в душе.

– Кристина, – более мягким голосом обратился к ней Саймон. – Я сожалею. Что еще сказать? Пойми, наконец, брак имеет смысл. Ты не можешь одна расплачиваться за нашу общую ошибку, а ребенок не должен всю жизнь нести на себе печать незаконнорожденного. У тебя нет выбора. Я лишил выбора нас обоих, выпустив на свободу мою страсть к тебе.

– Да, а потом надругался и бросил, предоставив самой о себе заботиться. – В душе Кристины поднималась новая волна ярости и раздражения. Он говорит так, будто ее мнение вообще не принимается в расчет! – Тебя послушать, так я просто плыла по течению. Если мне не изменяет память, любовью мы занимались по обоюдному согласию. Мои чувства совпали с твоими, признаю, но это все. Без доверия и любви я за тебя не выйду.

Он посмотрел на нее в упор. В его взгляде не было нежности, лишь упорное стремление поступить по-своему. Это выражение Кристина успела хорошо изучить.

– Я не шутил, говоря, что у тебя нет выбора.

– Не согласна. Хотя брак и является общепринятым выходом из подобной ситуации, всегда найдутся иные варианты. У меня есть обязательства перед ребенком, признаю, и я всегда буду действовать в его интересах.

Саймон крепко стиснул челюсти, прогоняя остатки нежности, и заговорил с деланым спокойствием:

– Это и мой ребенок тоже, Кристина.

– Какие бы выводы я ни сделала, знаю, ты человек благородный, позаботишься о нас и проследишь, чтобы мы ни в чем не нуждались. Не думаю, что внебрачные дети людей, подобных тебе, испытывают какие-либо трудности в жизни.

Саймон побледнел и, трясясь от негодования, воскликнул:

– Великий Боже, Кристина! Предлагаешь мне сделать тебя своей любовницей?

– Разумеется, нет. Хотя, полагаю, мужчины, занимающие такое высокое положение в обществе, не гнушаются связями на стороне.

– Дело совсем не в этом. Дело в нас. В тебе и во мне.

– Тем не менее полагаю, что брак в данном случае совершенно не уместен. Не хочешь сделать меня своей любовницей – прекрасно, я этого ни в коем случае и не предлагаю. Однако, как мне кажется, откупиться от забеременевших женщин – обычная практика мужчин твоего круга, не желающих жениться. Не так ли?

– Плохо же ты меня знаешь! Ты оскорбляешь мою честь, Кристина, и свою собственную, смею заметить. – Его голос звенел от гнева.

– Именно ты толкаешь меня на подобное. Принять твою помощь – это одно, а выйти замуж – совсем другое. Невзирая на безумное влечение, которое ты, по-видимому, испытывал ко мне в прошлом, ты меня не любишь и не беспокоишься обо мне. Значит, брак наш не будет счастливым. Не могу забыть того, что ты мне тогда наговорил.

– Я же извинился!

– О да, но не начинай снова. Это уже лишнее. Помнишь, я предупреждала, что никогда тебя не прощу, даже если будешь ползать передо мной на коленях, умоляя о прощении. Что ты ответил? Что я никогда не услышу от тебя подобных слов, а когда все закончится, ты забудешь обо мне, будто меня никогда и не было. Как же быстро ты изменил мнение обо мне! Не могу не задаваться вопросом, сколько времени тебе понадобится, чтобы снова его изменить и опять посчитать меня падшей женщиной.

Саймон побледнел.

– Это нечестно!

– Неужели? Не беспокойся, Саймон. Твое мнение не разбило мне сердца, всего лишь ранило и оскорбило.

– Я признаю то зло, что причинил тебе, но это не отменяет моих обязательств. Мы поженимся. Я настаиваю, потому что не могу позволить себе забыть о долге и чести. Мы с Уильямом все уже обсудили. Свадьба состоится немедленно, и ты в качестве моей жены будешь располагать моей поддержкой.

– Дело не в тебе, Саймон. Ты только и толкуешь, что о долге, чести и обязательствах. Хочешь сказать, если мы поженимся, вернешь уважение к себе? Я так не думаю. Не хочу превращать произошедшее между нами во что-то постыдное, как не желаю связывать свою судьбу с человеком, стремящимся лишь заглушить чувство вины.

Саймон разгневанно смотрел на нее.

– Чего, черт подери, ты от меня ждешь, Кристина? Своими словами ты наказала меня так же, как прежде я наказал тебя. Мне больно оттого, что ты сочла меня способным на подобное. Послушай-ка, что я тебе скажу. Можешь ногтями и зубами сражаться со мной, но в конце концов станешь моей женой.