В кедах с портянками идётся намного легче. Как только удается, сразу перематываю портянки на сухую сторону и перешнуровываюсь. Зелёный морщится, ноги он постепенно стирает. На пятках уже лопнули мозоли. Я ему посоветовал поменять носки на запасные, а грязные повесить на рюкзак, чтобы хоть чуть-чуть подсохли. Зелень, однако, не взял с собой чистых носков и поэтому страдает. Пришлось отдать ему свои, мне в портянках намного легче. В кедах есть и преимущества и недостатки. Да, ноге легко, но гнущаяся резиновая подошва ощутимо отдает и проминается, когда наступаешь на какой-нибудь острый камушек. На скалах в кедах наверняка не походишь, но, слава богу, здесь не скалы. Рюкзак с дополнительными карманами, в принципе, удобен. Когда уже плечи ощутимо ныли, расслабил ремни и опустил рюкзак на поясницу. Плечи потихоньку отдыхают.

Опять что-то непонятное: даже не сверяясь с картой, сам повернул на юго-восток. Опомнился, когда уже прошли километр. На хрена я повернул? Так, вот маршрут, азимут. Все правильно я сделал. Автопилот, что ли, у меня включился?

Идём. Уже темнеет. На контрольных точках уже заворачиваю самостоятельно, даже не сверяясь с картой. Периферия сознания просто отмечает поворот. У меня же главное — не завести группу в какую-нибудь засаду. От напряжения и обострения внимания усталость физическая, как таковая, абсолютно не ощущается, немного саднят стертые плечи и гудят ноги — вот, пожалуй, и всё.

Три часа ночи. Вся группа, пошатываясь, стоит у расположения. Пройдено чуть меньше шестидесяти километров. Это по самым скромным подсчетам. Привалов с принятием пищи — всего один. Все остальное — на ходу. Засаду, выставленную группой четвертой роты, обошли. Так как темп движения не снижали и останавливались максимум на пять-шесть минут, догнать нас не смогли. Все контрольные точки пройдены, сеанс связи отработан. И всё? Я ожидал большего. Думал, буду валиться от усталости, переживал, что кому-то придется меня тащить на себе. А тут детский сад какой-то. Да у меня паек еще почти что целый. И фляжка воды выпита только наполовину. Потом, чуть попозже, пришло понимание, что пройденные шестьдесят километров за сутки — это не детский сад. Это вполне отличный результат. Только достигнут он не нами, такими супер-пупер выносливыми и умными разведчиками. Это личный результат Поповских. Ежедневные бега и пешие переходы на занятиях легли в общую копилку и в конце концов вылились в неплохую сумму результата. То, что перед выходом он заставлял головной дозор наизусть учить азимуты, карту, расстояния до контрольных точек — все это было не зря. Мы с Зеленым, ведя группу, просто автоматически накладывали картинку местности на карту и уже заранее знали, что вот — спустимся с этой сопки и будем пересекать ручей. Действительно, картинка в сознании после спуска с сопки совмещалась с реальностью. Вот он — тот самый ручей. Немного не такой, как представлялся. Но действительно течет с севера на юго-восток, один берег пологий, второй — повыше. Так было со всем, что встречалось на пути. Мозг уже самостоятельно отмечал пройденное расстояние, и воображаемые метры на карте отсчитывались вполне реальными на местности. Да и скорее основным в этом суточном занятии был момент подготовки, а не перехода. Саня Федос уже заранее знал то место, где будет привал с принятием пищи, радисты еще на макете отметили место, определили азимут на центровую радиостанцию. Все остальные разведчики уже заранее знали, что делать на привале: кто ищет дрова, кто бежит на «фишки», кто помогает замкомгруппы, кто связистам. Поэтому суточный выход прошёл как-то буднично, словно мы уже тысячи раз ходили по этому маршруту. Недостатки, конечно, были и в плане личной экипировки, в боевом порядке, в действиях разведчиков на марше, в порядке организации связи внутри группы. Но все это было вполне и легко устранимо. Ну, скажем, так, словно поменять трусы на новые, что мы первым делом с Зеленым и исполнили после сдачи оружия и снаряжения. Теперь еще пару недель занятий и «вершина мастерства» — флотские учения, в которых мы будем задействованы как полноценная разведывательная группа. Конец «карасёвки», так сказать. А теперь попьём чаю, постираем носки и на шконку. Ух, а ножки-то гудят и плечи саднят…

Непонятное какое-то занятие нам предстоит. Никто из группы не понимал, на хрена мы переоделись в обыкновенные робы и стоим возле парка в ожидании какого-то автобуса.

— Щас нас, наверно, в госпиталь повезут, осматриваться после выхода, — предположил Зелёный, почесывая зад.

— Не, ни хрена не в госпиталь. Мы на базу морскую поедем, — сказал более осведомлённый Федос, — наверно, чего-нибудь разгружать.

Из ворот парка выкатился автобус, внутри которого уже восседал Поповских.

— Группа! Норматив посадки на транспортное средство — десять секунд! — проорал он, высунувшись в двери.

Мы уже даже не договаривались о порядке посадки. Саня Федос только открыл рот, как группа выстроилась в боевой порядок перед дверями в ожидании команды «Пошёл».

Как обычно, мы с Зелёным нырнули в салон первыми и заняли лучшие места впереди. Последним запрыгнул замкомгруппы.

— Пятьсот девять, — закончил считать каплейт, — уложились. Водила, трогай!

— Водила потрогал и сказал ого-го! — прокомментировал мне на ухо Зелёный.

Я, стараясь не заржать, дернулся вместе с тронувшимся автобусом и чуть не вылетел с сиденья.

Делать было нечего, проносящийся за окном пейзаж не радовал. Каких-либо симпатичных девушек, бросающих в воздух чепчики, не наблюдалось, и я, прислонившись к стеклу, задремал. Очнулся только при остановке автобуса. Подъехали к какому-то КПП неподалеку от въезда на территорию военно-морской базы. Поповских выскочил наружу и скрылся в помещении пропускного пункта…

— Оо! Смотрите, вон причалы, коробки стоят какие-то военные, ого! Вон та бандура здоровая — это большой десантный! — начали суетиться внутри салона матросы, прилипнув носами к окнам. Мимо автобуса, громко топая, прошёл строем взвод морских пехотинцев.

Сержант, который вел морпехов, презрительно посмотрел на автобус и, скривившись, что-то бросил в нашу сторону. Морпехи дружно повернулись в нашу сторону и заржали. К воротам выбежал тщедушный матросик и начал возится с замком, подгоняемый криком сержанта. Вышел наш каплейт, и мы заехали на территорию базы вслед за строем.

По территории базы ехали тоже достаточно долго, пока не подъехали к огромнейшему причалу. Снова остановились возле еще одного КПП. На этот раз пришлось выгружаться из автобуса и строиться возле дощатой будки. По пирсу в разные стороны строем и без расхаживали моряки и офицеры, проезжали грузовые машины, царила деловая военно-морская суета. Неподалеку от нашего строя на перевернутых автомобильных покрышках сидели два матроса, явно «годки», и с удовольствием обсуждали наше появление.

— Эй, салажня! Вы с какого железа? — заорали они нам, увидев, что наш каплейт скрылся.

— С базы торпедных катеров, — ответил Федосов.

— Ага, смотрим: вроде не наши, мы тут каждого карася в лицо знаем. Есть что курить?