Ромашев недоверчиво хмыкнул, видать, не верил, что кто-нибудь способен работать в половине девятого утра.

– Тебя тот пистолет еще интересует?

– Который? – В данный конкретный момент Игоря не интересовали ни пистолеты, ни автоматы, ни даже гаубица, ежели вдруг такая сыщется.

– Ну, тот, из которого Курпатова прикончили. Твое же дело?

– Мое. – Настроение моментально испортилось, тут даже не в трупе дело, Васютку дико раздражал господин Альдов вкупе с его надменностью, деньгами и неприкрытым презрением ко всем, кто беднее и просто ниже по положению.

– Ну, в таком случае поздравляю, к твоему старому трупу добавим еще один, свежий. Некий Любятский Андрей Станиславович, шестьдесят девятого года рождения.

– И что с ним?

– Помер. – Ромашев лениво зевнул в трубку, демонстрируя полное равнодушие к смерти, и Васютке дико захотелось зевнуть в ответ, а еще положить трубку, чтобы всякие там не доставали поутру с глупыми вопросами.

– Застрелили его пару недель назад. Пистолет тот же самый, подробностей не знаю, просто ребята с той стороны по базе оружие пробивали, вот наш покойничек-то и выплыл. Так что, Игорек, оставь свой кофе и давай вперед, с песней. Зуб даю, на тебя это дело повесят.

Ромашев отключился, а Васютка выругался вслух и от души. Трупы размножались, как мухи по весне, а у него ни оружия, ни подозреваемого. Только Альдов. Придется теперь трясти по полной программе этого господина и девицу его странную тоже. Черт бы побрал их всех, вместе с их пистолетами, пулями, разборками и беглыми женами.

С самого начала все пошло не так, как хотелось. А хотелось Альдову познакомить Настасью с Пашкой. Ничего личного, деловые интересы, Пашка баб любит, как вид спорта, особенно чужих, тех, к которым приближаться запрещено, ради этих он на все готов. А еще, несмотря на свои пристрастия, Пашка уверен, что все бабы без исключения – дуры.

Настасья сумеет, Егор в кино видел, как умелицы работают, – таблетка в бокал, клиент спит, все просто. А если она откажется?

Она не отказалась, да и выбора у нее не было: или помогать, или сесть за убийство. Альдов пытался убедить себя, что спектакль необходим, что другим способом Пашкин номер не обыщешь, но на душе все равно было погано. Особенно когда Настасья вышла в своем наряде. Платье Егор купил первое попавшееся, а оно оказалось… нет, это она оказалась особенной. Неповторимой. Чудесной. Черные короткие волосы, черные глаза и алое платье, точно вчерашний закат остался с нею и теперь багряными крыльями ласкает кожу, к телу льнет и норовит поддразнить Альдова, которому о подобной вольности и мечтать не приходится.

Дурацкие мысли. Она – товар. Средство. Объект ненависти. Егор зажмурился, надеясь, что она исчезнет. Нет, не исчезла. Стоит рядом, разглядывая его из-под тяжелых ресниц, и думает, что он не замечает.

На приеме стало немного легче, хотя Альдов терпеть не мог подобные мероприятия: сплошная трата времени и денег. Народу налетело немерено, Анастасия вертела головой и недовольно хмурилась. А Пашка где?

Тащить ее с собой? Нет, не стоит. Егор подхватил с подноса бокал с чем-то изысканно-пузырчатым бледно-желтого цвета и сунул в руку Анастасии. Пусть выпьет, расслабится, а то стоит, точно статуя в парке. Где же Пашка? Альдов отправился бродить по залам. Если Пашка не пришел, то все мероприятие теряет смысл. Однако повезло.

– Егор? Ты, что ли? – Кусков радостно улыбался и норовил по-простецки хлопнуть Альдова по плечу, дескать, все равно, приятель, даже если кинуть собрался, он, Пашка, поймет и простит. Вопрос, кто кого собрался кинуть.

– Один или как? – Согласно неписаным правилам, о проблемах ни слова.

– Или как.

– Познакомишь?

– Познакомлю. – Настасья Пашке понравится, и он ей, наверное, тоже. Кусков умеет очаровывать женщин: слова, прикосновения, поцелуи… Альдов отогнал неприятные мысли. Он позаботится о том, чтобы Настасья не сбежала, как и о том, чтобы Пашке не удалось наложить лапу на «Агидель». Не один Кусков умеет фокусы показывать.

– И где ж твоя принцесса?

– Вон.

Она стояла в самом центре зала, одинокая, потерянная и недосягаемо прекрасная.

– Ну, ты, брат, даешь, – восхищенно выдохнул Пашка. – Где только выкопал такое чудо!

– Нашел, – честно ответил Егор. Он ведь и в самом деле нашел ее, только не знал, что она – чудо. Она – ведьма.

Егор придумал безумный план и притащил меня на вечеринку. Впрочем, вечеринкой это мероприятие мог обозвать лишь такой увалень, как Альдов. Это не вечеринка, это действо, торжественное, расписанное по минутам и рангам, утопающее в роскоши и претензиях на изысканность. Тяжелая люстра с тысячей хрустальных подвесок щедро роняет на пол свет, он скользит по паркету и пытается забраться в драгоценности дам. Дам здесь много, и драгоценностей тоже, свету есть где разгуляться. Все вокруг вежливо улыбаются и вежливо кивают друг другу. Егор тоже улыбался и тоже кивал, а я… С каждой минутой я все более осознавала собственную ущербность. Платье неприлично льнуло к вспотевшему телу, туфли натирали ноги, голова разламывалась от боли, даже запах собственных духов раздражал неимоверно.

– Улыбайся, черт бы тебя побрал! – Альдов слегка сжал локоть, а в моей руке, словно из ниоткуда, возник бокал. Какая прелесть. Холодное и удивительно вкусное шампанское примирило меня с окружающей действительностью. Шаловливые пузырьки вихрем пронеслись по жилам и растворились в крови светлой радостью. Пожалуй, если продолжить в том же духе, вечер получится не таким и ужасным. После второго бокала я позабыла и про платье, и про туфли, и про то, что мне здесь не место.

– Настасья! – Егор, как обычно, появился в самый неподходящий момент, и все мои желания послушно испарились. – Познакомься, это мой друг, Кусков Павел Григорьевич.

– Для друзей просто Паша… Мадемуазель, позвольте поцеловать вашу ручку… Не понимаю, как подобная роза досталась такому шалопаю, как Альдов, чем он заслужил благословение небес, пославших на землю ангела…

Кусков болтал, и кланялся, и целовал мне руки, и нежно обнимал за плечи, совершенно не по-дружески обнимал, а я пыталась не расплакаться. Это он, я узнала голос. А он, узнал ли он меня? Знает ли он вообще о моем существовании? Или думает, что я всего-навсего очередная подружка Альдова? Надеюсь, что так, иначе…

Иначе смерть. Стук в окно, недолгий разговор, выстрел, похожий на щелчок, и запах пороха. Чуть позже к нему добавляется еще один запах – чуть горьковатый, словно мокрая полынь, аромат крови. Ее немного, черная лужица на полу, и черная дырочка во лбу Андрея, точно третий глаз.

– Настасья, – Егор оттеснил друга, – с тобой все в порядке?

– Здесь… Здесь жарко очень…

– Ваша правда, богиня, совершенно нечем дышать. Может, богиня позволит простому смертному проводить ее в сад? Там и людей поменьше…