— Благодарю. Это очень любезно с вашей стороны, — хлопнула я ресницами.

Ну родственник, ну, вполне вероятно, по мою душу. Подумаешь. Даже хорошо, что он нашелся так быстро. Неизвестность — вот, что страшит больше всего. А теперь можно с чистой совестью не нервничать. Потому что поздно.

Гонсалез снова одарил меня своей улыбкой и плавным движением встал в полный рост — хороший рост, я машинально голову подняла, придерживая шляпу правой рукой, чтобы смотреть ему в глаза. В глазах этих, кстати, очень симпатично отражались фиолетовые руны, и зрачок у него становился всё шире и шире. Чернота эта опять вызвала у меня ассоциацию с пустынными змеями, на миг мне даже почудилось, что я слышу шипение и шепот песков. Да… золотом переливаясь на солнце, они шептали … что-то про … кровь?

Адан медленно моргнул, и я вернулась в реальность.

— А как зовут вас, прелестная лея? — облизнув сухие губы, хрипло спросил меня он.

Я, было, занервничала: что сказать-то? Может, лучше соврать? Но руна за полями шляпки продолжала мягко сиять фиолетовым, и в этом свете мои метания казались совершенно глупыми. Не украдут же меня средь бела дня? У меня и охранник имеется. К слову, охранник казался еще спокойнее, чем был до того. Скала. Спрашивается, чего переживать? У меня вон — еще и руна есть, ей даже шляпа не помеха. Если Адан Гонсалез как-нибудь неправильно в мою сторону дернется — так я этой руной и его мгновенно успокою. Наверное. В общем, шляпу я на всякий случай сняла.

— Фелиция, — честно созналась я и зачем-то добавила: — Фелиция Гарсиа.

— У вас наше, южное имя, вы знаете? — тряхнув головой, он с явным усилием изобразил удивление на своем лице, а может, и правда, удивился. Фиолетовая руна снова вспыхнула, и мне стало совершенно все равно на чужие реакции.

Пески снова начали шептать, а под широким тентом уличного кафе Адан рукой потянулся к моему виску. Завороженно глядя на руну, он медленно прикоснулся к сияющему знаку, над губой у него выступили капли пота. Мужчина вновь облизнул губы и выдохнул:

— Это невозможно…

Его рука упала плетью, и он качнулся, оседая на стул.

— Как вы обошли мою защиту? — прошептал он. — Или это … какая-то шутка? Проверка? Демонстрация, что маги Альканы и наши амулеты, ничего не стоят против менталистов столицы? — щурясь, мужчина сморщил нос.

В этой его манере я узнала себя и окончательно очнулась. Сердце у меня оборвалось, я запоздало, зато как следует, до самой печенки прочувствовала, что натворила. Успокоила не только охранника, но и себя. До полного отключения мозгов.

— Чего вы хотите? — на виске у него вена проступила от напряжения. Он как будто пытался вырваться из-под влияния рун и не мог.

Спокойно. И нет, обойдемся без рун — я взмахнула рукой, отгоняя навязчивое заклинание от лица — и осторожно отступила назад, прямо в объятия очнувшегося после внушения Винсента.

— Уходим, — шепнул он мне на ухо. Вышел вперед, закрывая меня плечом и демонстрируя какой-то жетон. — Это недоразумение, лэрд, прошу нас извинить.

И, пока сонная охрана, да и сам Гонсалез не успели оклематься, он схватил меня за руку и потянул в сторону, не забыв и коробку с документами прихватить. Я, не будь дура, и сама ускорилась, еще и направление нашей пробежки задала. Если уж влетела в переплет, так хоть дело доделай. И вообще, у лея Родригеза мне всегда хорошо думалось…

Богиня-богиня-богиня.

Кто же мог представить, что сын герцога Альканы окажется менталистом?! Богиня, да кто угодно! Тот же Тони, не зря он мне целую лекцию вчера устроил, призывая быть осторожной!

— У тебя защита высшего уровня, ещё и лучшими амулетами обеспечат, — зажимая коробку под мышкой, ворчал на бегу Винсент.

Даже не запыхался, а у меня уже легкие горели.

— Месяцок всего. Заработаешь немного перед пенсией. Девчонка, чуть старше твоей Розки, маг необученный. Плёвое дело, — явно передразнивал он кого-то.

Мы отбежали уже на достаточное расстояние, впереди показалась знакомая вывеска лавки лея Родригеза — бутылка и два бокала на ярко-красном фоне, и Винсент перешел на быстрый шаг. Мы дошли до самых дверей, а мой охранник даже не попытался меня остановить или заставить вернуться обратно, и ругаться он тоже почему-то не стал. Наверное, именно поэтому мне стало очень неловко и я, замешкавшись у входа, спросила:

— Если хотите, можем вернуться ко мне домой?

Винсент тяжело вздохнул, посмотрел на меня сверху вниз и, хмыкнув, сообщил:

— Да теперь то чего? Вы, лея, в первый же день работы меня зачаровали, невзирая ни на мою собственную защиту, ни на какие амулеты. И Гонсалеза. С ним, кстати, у вас ни в коем случае не должно было быть никаких контактов. Тут вас бояться надо, а не за вас.

— Простите, — понурившись, пробормотала я.

— Идемте, — он глазами показал на коробку с документами в своих руках. — Зря, что ли, бежали?

Я дернула ручку, но дверь оказалась заперта, тогда-то я и догадалась на неё посмотреть. Небольшая табличка, привычно гласившая «открыто», была перевернута к улице противоположной стороной.

Суббота — лучший день для покупок. Совсем не похоже на лея Родригеза.

— Что-то случилось… — догадалась я.

Привстав на носочки, подтянулась к выступающему над дверью козырьку. Там лей Карлос держал запасной ключ от лавки. Заболел, и явно сильно! Иначе он бы пригласил кого-то заменить его у прилавка. После того, как от него ушла жена, он остался совсем один. Единственный сын четы Родригез обнаружил талант к иностранным языкам, пошел по дипломатической стезе и давно уже работал в Империи.

Богиня, да ведь ему даже лекарства принести некому!

Я провернула ключ и распахнула дверь, изумленно застыв на пороге. За прилавком обнаружился мой любимый работодатель. Он держал за руки и влюбленно смотрел на крупную ярко-рыжую женщину в цветастом платье, обнажающем выдающуюся грудь.

Дверной колокольчик запоздало звякнул, лей Карлос дернулся на звук и близоруко зашарил по сторонам в поисках очков, а неизвестная лея оскорбленно тряхнула волосами и с яростью уставилась на меня.

— З…здравствуйте, лея Родригез, — ошарашенно пробормотала я, с трудом, но опознав обычно скромную лею.

— И до свидания! — припечатала она, оборачиваясь к бывшему мужу. — Я ухожу.

— Лючия, подожди! Да что стряслось?! — всё еще пытался найти очки лей Карлос, которые, как и положено приличным очкам, висели у него на груди, на цепочке, пристегнутой к дужкам.

Наконец, он надел их на нос и, завидев меня, радостно воскликнул:

— Фелиция, девочка! Что такое, ты почему такая бледная? Что-то случилось? — с отеческим беспокойством спросил он меня и совершенно зря, потому что лея Лючия вспыхнула, став красной как перезрелый томат и, разъяренно воскликнула: