«На девять дней» она снова ходила в церковь. Теперь уже только с одной Марипалной. Они подали записочку… А потом начались все эти события, и она совершенно закрутилась в их вихре.

Получается, что целый месяц она почти не вспоминала о маме. И вот теперь они с Марипалной снова вошли в церковь. И охранник приплелся за ними. Господи, как же от него отвязаться, неужели он не понимает! И только Люда раскрыла рот у киоска, где подавали записки, вдруг слезы стали душить ее. И Марипалне пришлось самой обо всем позаботиться.

Люда как-то вдруг забыла и о Марипалне, и об охраннике. Вообще вся ее жизнь вдруг отдалилась и представилась ей на расстоянии игрой маленьких, чуть ли не игрушечных человечков. Проблемы, несчастья оказались такими смешными и незначительными, что и внимание уделять им было как-то скучно. Промелькнули даже не лица – фигуры разных людей. Грозный Одинцов здесь был маленьким испуганным мальчиком, который боялся высоты, Дмитрий размахивал игрушечным ружьем, на Бабу-Ягу с тренинга никто не обращал внимания… Люда вдруг стала просить кого-то простить их всех… Пожалеть Татьяну, сделать Сидорова мужественным и умным, чтобы Галя смогла наконец им гордиться, смогла написать свой балет… Люда просила за Стива и Эрика, дядю Костю и Марипалну, и Лауру, и архивиста, и всех-всех, кого когда-либо знала. И вдруг откуда-то возникло ощущение огромного маминого присутствия. Не той мамы, которая всем руководила, а той, которая утешала и прощала. Она прощала всех… и ее, Люду, тоже… Да и мама ли это была… Такая огромная сила в ней… Стало легко и ничего не страшно…

Из этого состояния ее вывела Марипална, положившая ей руку на плечо:

– Пойдем, Милочка! Пора.

И Люда покорно согласилась. Она вышла из церкви, стала разговаривать, и ощущение защищенности растаяло. Но она совершенно успокоилась.

Они пошли на кладбище. Она и не заметила, что охранник уже не маячил на глазах. Могилу занесло снегом, несмотря на оттепель, подойти к ней было трудно: ноги проваливались по колено. И тут откуда-то возник этот охранник. Он деловито отыскал какую-то доску и аккуратно расчистил подход, скамейку, место вокруг столика. Люда сидела перед могилами в каком-то блаженном оцепенении, пока Марипална раскладывала на столике бутерброды и разливала по пластмассовым стаканчикам водку из пластмассовой бутылочки из-под спрайта. Когда все было готово, Люда воткнула в мокрый ноздреватый снег перед крестом бабушки с дедушкой и маминым по свечке и разложила цветы, которые она принесла. Было ветрено, и свечки все время тухли. И Люда снова и снова зажигала их. Стаканчиков было только два, но охранник все равно наотрез отказался пить, взял только бутерброд. Но здесь они вдруг объединились, казалось, что и охраннику ее мама дорога, как родная. Так они и помянули маму на кладбище втроем.

А завтра должна была начаться новая жизнь. Завтра она ехала встречать Стива.

Стив сидел в аэропорту уже минут сорок. Рейс откладывался, причем точного времени вылета не объявляли, и все пассажиры ждали его с минуту на минуту. Он не любил самолет. Никаких признаков клаустрофобии Генри, его психоаналик, так и не выявил. Решили, что Стив просто не любил замкнутых пространств. С этим ему надо было бороться, и он боролся, захватив с собой таблетки мягкого снотворного. Хотя Генри был против медикаментов, тут Стив осмелился проявить инициативу.

Он чувствовал себя героем. Бросить все дела, отменить две встречи, пропустить свидание с детьми в выходной – вот плата за ее безопасность. Он вывезет ее из этой криминальной страны, и она, конечно, будет благодарна ему за это. Не то что эта эмансипированная Эдит, его первая жена. В этой новой паре он – лидер. Да, все складывается как нельзя лучше. Это судьба.

Конечно, это не очень разумно жениться на девушке, которую знаешь три дня, которую видел всего лишь трижды… Но он – человек слова. Генри напоследок даже разрешил ему отказаться от этой свадьбы, если девушка ему в этот раз, при более тесном общении, не понравится. Но вывезти ее в Америку Стив обязан. Они с Генри уже продумали все варианты. Он оформляет документы, как будто они хотят пожениться. Но брак должен состояться в Америке, вся семья Стива хочет присутствовать на свадьбе. Они приезжают в Америку, а там уж как бог пошлет. Все было решено, но Стив волновался.

Стив сначала слонялся по аэропорту, потом решил зайти в бар. В баре из-за того, что отложено было несколько рейсов, толпился народ. С краю за стойкой сидел какой-то полупьяный русский. Почему этих русских сразу видно? Во всяком случае, Стив безошибочно узнавал их в самых респектабельных мистерах с безупречным американским произношением. Русский смотрел советский фильм «Бриллиантовая рука». Стив примостился рядом и тоже стал смотреть. Он знал этот русский фильм. Он видел его даже дважды. Первый раз его показывали в университете. И тогда их профессор русского языка, политический эмигрант второй волны, переводил и комментировал происходящее на экране. Второй раз Стив смотрел фильм совсем недавно в Петербурге по телевизору. Тогда в гостинице он плохо понимал диалоги и изо всех сил припомнил комментарии профессора пятнадцатилетней давности. Сейчас он очень увлекся, наблюдая, как шайка жуликов пытается заполучить бриллианты, которые на самом деле уже давно в другом месте.

Стив заказал себе колу. На экране события разворачивались с бешеной скоростью. Жулики загнали героя в автомастерскую, и теперь трюки менялись один за другим, не давая никакой надежды на спасение.

– Нравится? – спросил русский по-английски.

Стив закивал.

– Всегда вожу этот фильм с собой.

– Я видел его уже.

– Правда? – удивился русский. – Его можно смотреть без конца, – не отрываясь от экрана, восхищался русский.

Затем, разговорившись, они выяснили, что являются попутчиками: одному в Санкт-Петербург к девушке, другому в Псков к родителям.

Они выпили, хотя Стив долго отказывался. Русский посетовал на то, что никак не может уговорить родителей переехать к нему в Америку, хотя он уже там живет одиннадцать с половиной лет. Также он рассказал своему новому другу, что в Петербурге (тогда это еще был Ленинград) у него осталась любимая девушка, с которой он в молодости по глупости расстался. Они опять выпили.

– У меня тоже девушка в Петербурге, – сказал Стив, поднимая в очередной раз свой бокал.

– Встречать будет?

– О, да!

– Повезло тебе.

– Хорошая девушка. Жениться хочу.

– Если любишь, непременно женись. А то знаешь, как бывает… Вдруг возьмут и уведут.

– Куда?

– Не куда, а от тебя.

Стив подумал и вдруг сказал:

– Одну уже увели.

– Не понял…

– У меня была девушка в Санкт-Петербурге, тогда Ленинград, четырнадцать лет назад. А в этом году приезжаю – она уже замужем и дети…

– Ну ты, брат, даешь! Через четырнадцать лет…