– Да нужен ты мне – ревновать еще тебя! Просто смотреть тошно, как ты ее ручки лижешь! Сухие, старческие ручки! Как только не противно!

Дима посмотрел на Надежду внимательно и чуть усмешливо. Потом емко, внушительно сказал:

– Женские ручки, Наденька, страшными быть не могут… И целовать их надо всегда, в любом возрасте, хотя бы и у столетней дамы.

Он фамильярно потрепал Надежду по плечу и добавил:

– Я, Надюха, вашу, дамскую, психологию знаю. Забота вам нужна. Ласка. Комплименты. Вы без этого сохнете.

– Что ж ты мне ни разу комплимент не сказал?! – выпалила Надя.

И аж рот ладошкой прикрыла. Дима, не смутившись, ответил:

– Ты, Надюшенька, – очень умная. И смелая. И фигура у тебя фантастическая, лучше даже, чем у Венеры Милосской…

– Ладно, хватит, – зло оборвала она Полуянова. А тот, будто и не заметив ее выпада, продолжал:

– Милая Наденька! Я хотел бы сегодня пригласить вас в театр. В Мариинский, на балет, в царскую ложу. Вы не против?

– Ладно, Дима, – устало сказала Надежда. – Потрепались – и будет. Поехали домой.

Она отвернулась, скрывая невесть откуда выступившие слезы.

Полуянов ласково взял ее за руку, вложил в ладонь какую-то твердую бумажку.

– “Мариинский театр. П. Чайковский. Лебединое озеро. Ложа литеры Д. первый ряд, места 1,2”, – прочитала Надежда.

– Ой, Дима… – радостно выдохнула она.

– Что – “ой, ой”, – проворчал он. – Время уже – шесть двадцать. Опять тачку ловить придется. Надя радостно схватила его за руку:

– Димочка, милый, спасибо! Как ты узнал, что я от Мариинки без ума?

– А девчонки все балет любят, – пожал он плечами.

– А ложа Д. это где? Наверху, в ярусах?

– Обижаешь, подруга. Говорю ж тебе – царская. Там, где цари сидели. Александры – первый, второй, третий, четвертый…

– Где ж ты такие билеты взял?! – с придыханием спросила Надя.

– С шести утра в очереди стоял. В театре, – не моргнув глазом, соврал Дима и браво выдержал Надюшин восхищенный взгляд. Он не стал говорить, что билеты ему достали помощники ректора гуманитарного профсоюзного университета. Похоже, именем Запесоцкого открывались в Питере любые двери.

Надя с Димой сбежали по широкой полутемной лестнице главного корпуса Технического университета. Полуянов галантно распахнул перед девушкой тяжелые дубовые двери. Потом взглянул на часы, полушепотом чертыхнулся, бросился к проезжей части – голосовать. Пробормотал: “Хоть бы иномарку какую остановить!"

Пусть сидеть им и предстояло в царской ложе, балет в Мариинке ради них не задержат.

Море, пляж, яркий день. Ослепительно серебрится вода. Песок, глубокий и мягкий, пропитался полуденным солнцем. Ужасно жарко! Ни ветринки, ни зыби, ни ряби. Нужно в тень, она рядом, вот уже огромные кроны пальм совсем близко, только чуть-чуть откатиться…

Надя вздрогнула и проснулась. Никакого моря – она в гостинице, в полумраке роскошной спальни, возлежит на мягчайшем ложе. Только спит совсем не по-королевски, на самом краешке двуспальной кровати. Лежит поперек, а ноги почти касаются пола. Едва не грохнулась!

Она с облегчением откинула жаркое одеяло и взглянула на часы: семь утра. За окном уже рассвело, а в спальне темно, сонно. Осеннее питерское утро тусклое, слабенькое – никак ему не пробиться сквозь темные гардины. Ну и шторы в этой гостинице! За такими можно целыми днями спать… Только спать некогда, дел полно. Надя сама себе удивлялась: откуда такой азарт? Откуда столько желания выяснить правду, да побыстрей? Что с ней случилось? Такой активной она сроду не была… Дима, что ли, на нее так действует?

Надя бодро выпрыгнула из постели. Кофейку? Нет, после. Это некоторые без кофеина и шагу ступить не могут. Сначала – в ванную: вымыть голову, умыться, надраить зубы… А кофий они потом вместе с Полуяновым выпьют.

Впрочем, добудиться Полуянова оказалось непросто. Местный телефон в его номере не отвечал, пришлось долбить в дверь. Дима, заспанный и взлохмаченный, возник на пороге минут через пять упорного, методичного стука. Увидел Надежду, охнул, прошлепал обратно в постель, простонал:

– Ну чего т-те неймется…

– А кофе готов, – сообщила Надежда. Чашечка с кофе стояла покуда под Диминой дверью, заботливо укрытая блюдцем. Надя занесла напиток к нему в комнату. Полуянов, не открывая глаз, повел ноздрями.

– Две ложки, как ты учил. И сахару – ровно столько же, – сообщила Надежда.

Она уже усвоила: Полуянов спросонья злой, с утра его нужно улещивать и всячески демонстрировать покорность и ангельский характер.

Дима принял кофейную чашку, отхлебнул. Не открывая глаз, начальственно пробасил:

– Неплохо… Ну, каково на дворе? Приоткрыл один глаз и подмигнул. Ученость свою демонстрируете, господин журналист? Ха!

– Сыро, ваше превосходительство, – закончила цитату из “Записок сумасшедшего” Надя.

Полуянов распахнул заспанные очи, покровительственно кивнул Надежде:

– Молодец, знаешь.

– А я вообще много чего знаю. Надя присела на краешек его узкой, холостяцкой койки. Спросила вкрадчиво:

– Ну что, шеф, какие будут указания? Дима не уловил иронии в ее голосе.

– Сначала – завтрак. Распорядись подать в кабинет. А потом распределим фронт работ.

– Слушаюсь, босс, – улыбнулась Надя. – Завтрак будет через десять минут.

Она подхватила чашечку из-под кофе и покинула полуяновский номер. У входной двери украдкой обернулась. Дима уже скинул одеяло. Надя снова увидела его стройные, поросшие курчавыми волосами ноги и успела заметить, что спит Полуянов без трусов. Она поймала себя на непривычной, крамольной мысли:

"А я чего всю жизнь в пижамке парюсь?! Тоже буду теперь голяком спать”.

За завтраком Надя и не вполне проснувшийся Полуянов о делах не говорили. Пересказали друг другу сны (ничего интересного), традиционно обругали питерскую погоду (густой, влажный, смурной день). Наконец Дима отодвинул тарелку и закурил. Надя уже знала: это сигнал к началу работы.

– Хочешь, я к Коноваловым сама поеду? – немедленно предложила она.

– Ты-ы?! – Дима противно оттопырил нижнюю губу, посмотрел на Надежду скептически:

– А ты справишься?

– А чего бы мне и не справиться? – пожала плечами. – Адрес у нас есть, имена родителей – тоже. Чего же тут сложного? Приеду, попью с ними чайку, поговорю…

Полуянов хмыкнул:

– Чайку попьешь? Это вряд ли. Скорее всего, пошлют тебя куда подальше.

– А тебя они не пошлют? – ласково поинтересовалась Надя. И примиряюще добавила: