– Та я ваще избранная! – психанула я.

– То есть вы… вы уже знаете?

– О том, что я избранная? А то. Я тебе больше скажу – я еще и военнообязанная.

Пауза на том конце, и удивленное:

– А это вообще что такое?

С трудом сдержав стон, я попросила:

– Малисент, сделай доброе дело – не звони мне больше. Никогда. И на глаза мне не попадайся и…

– Это я вас втянула во все это, – взволнованно перебил меня этот на удивление чистый и светлый вампирский ребенок.

Как она вообще могла родиться среди вампиров? Я как-то больше привыкла к вампиршам типа Ивгены Женьер или княжны Мортем, но Мали?! В принципе сложно поверить в то, что среди вампиров рождаются хорошие люди… или не люди.

– Малисент! Начнем с того, что втянулась я сама, закончим тем, что ты сейчас валишь отсюда. Без объяснений, без попыток меня спасти, без страданий и чувства вины. Свалила, Малисент!

На том конце послышался всхлип.

Блин, довела ребенка до слез.

– Уезжай! – повторила безапелляционно. – Вали отсюда, я серьезно. Не звони мне больше.

И нажала отбой.

Минуты через две появился Навьен.

Молча протянула ему его мобильник.

Тысячник явно заставил себя войти, подошел, забрал свой телефон, я мгновенно спрятала руку обратно под одеяло.

– Что с княжной? – спросила, не глядя на него.

– Ее голова лежит на пороге, – холодно уведомил Навьен.

Ну… хоть что-то хорошее, правда радости я почему-то не испытываю.

– А чья голова лежит рядом с ее? – просто вот ни на что не намекая, спросила я.

Так бывает, что двух в принципе ничем не связанных людей, объединяет одна постыдная тайна. И вот вроде я не целовала его, а он меня, но… как-то негласно, не обсуждая этого в принципе, мы оба… храним тайну.

Правда мне вовсе расхотелось хранить тайну, когда Навьен произнес:

– Твой практически первый… мужчина.

Я вздрогнула и подняла растерянный взгляд на вампира. В моих глазах был ужас, в его – ни капли сожаления.

Мой почти первый мужчина?.. Моим почти первым мужчиной был кэп Маер. Не то, чтобы это было моим желанием, а он просто был… подлый трусливый ублюдок, который нажравшись, решил зажать в своем кабинете стажера. Огреб. Мне это стоило шрама на животе и сломанного ребра, ему – подбитого глаза и раны на плече. Драка была жесткой, я не собиралась сдаваться, он не хотел останавливаться. Итог… списали все на падение с лестницы, огласки не было. С тех пор Маер держался от меня подальше и мне этого было более чем достаточно.

Только вот… о том что тогда произошло, знали только я и он.

И вот теперь я смотрю на Навьена и вижу в его глазах приговор.

– У кэпа двое детей, – сдавленно произнесла я.

– Выражу им свои соболезнования, – ответил тысячник, и, развернувшись, направился к двери.

– Ублюдок! – не сдержалась, да и не хотелось сдерживаться.

Навьен замер. Постоял, сжимая дверную ручку, затем развернулся и глядя на меня , ледяным тоном поинтересовался:

– И почему же я ублюдок, Каиль?

– А если я скажу «трус», это будет ближе к истине? – прошипела я.

Знала бы, что за этим последует – не издала бы ни звука!

Навьен перестал быть человеком в один миг.

Рывок, стремительное перемещение, и я вдруг падаю на матрас, но еще до того, как осознаю это, вампир навис надо мной. В глазах – ярость. Клыки отчетливо проступают под плотно сомкнутыми губами, мышцы рвут ткань безупречного пиджака на нем.

Секунда.

Мы смотрим друг на друга, он в бешенстве, я не скрывая ненависть.

Удар кулаком по постели, и Навьен выпрямившись, вышел из моей комнаты, снова грохнув дверью напоследок.

Я осталась лежать, глядя в потолок и… с трудом сдерживая слезы.

Капитан Маер хорошим человеком не был, но и смерти такой не заслужил. Просто… не заслужил.

Некоторое время я почти спала.

Сон был странным, нервозным, пугающим. Почему-то мне снился князь, затем Навьен. Навьен склонившийся надо мной так близко, что я ощущала его дыхание, и… и не помню, дурацкий был сон.

А потом мне принесли завтрак.

Вампирша в черном платье, принесла на подносе стакан крови.

Поклонилась, поставила все это на серебряном подносике на прикроватную тумбочку, такую же прозрачную, как и все здесь, поклонилась и вышла.

Оставив меня наедине с кровью!

С кровью!

Я в ужасе посмотрела сначала на поднос с граненным бокалом, потом на дверь. Было зверское желание разбить стакан, просто швырнуть о закрытую дверь, но… хрен его знает, сколько мне тут еще сидеть, а созерцать кровавое пятно не самое приятное в жизни.

Я встала, взяла стакан… с отвращением поняла, что кровь еще теплая, сходила, вылила ее в раковину в ванной, невольно посмотрела на себя и… стакан выпал из рук.

На моей шее был укус.

Еще не заживший, такой, словно он был совершен недавно, с кровью выступившей в местах прокола, с абсолютным отсутствием боли в области шеи вообще…

Мир пошатнулся, и я упала на пол, лишь в последний миг, успев ухватиться за край раковины и тем удержаться, от травмы головы, но… потом взгляд упал на стакан. Пластиковый. И рука соскользнула по округлому краю раковины.

Меня затрясло.

Всем телом.

Я не раз наблюдала героиновую ломку, это было страшно… у меня все происходило страшней!

Судорога по телу, стремительно растущие ногти, которые из обгрызенных, превращались в когти прямо на глазах, боль, меня снова типануло, бисеринки пота на коже, боль, судорога… Вспышка света в глазах, и следом все тело пронзает болью…

Не знаю, в какой момент появился Навьен.

Просто вдруг ощутила себя в холодной, практически ледяной воде, а меня гладили по мокрым волосами и хрипло просили:

– Держись, Каиль, держись. Ты сможешь.

Смогу? Смогу что? Сдохнуть?

Меня колотило, но Навьен все равно высыпал ведро льда в воду, потом подхватил тонущую меня, удерживая одной рукой, рванул клыками ткань пиджака, разрывая его в хлам, с громким треском порвалась ткань рубашки и мне под нос сунули жилистое запястье, сопроводив это хриплым:

– Давай девочка.

Что тебе давать?! Меня трясло, зуб на зуб не попадал, мне было хреново как не было никогда в жизни, мне было больно, меня ломало как наркомана, а он…

– Да пошел ты! – прошипела я, пытаясь оттолкнуть его руку от себя.