Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Откуда ты столько знаешь? – спросил капитан, когда они садились в седла.
– Лучше не вспоминать, ваше благородие. – Глаза Корнелия сделались пустыми.
– Ну и не будем, – согласился фон Крисп. – Поехали.
Ханса капитан решил не убирать, чтобы те, кто будет искать Теллира, нашли хоть какой-то след, который бы увел подозрение в сторону.
За два дня без капитана фон Криспа Первая рота заскучала, его учение было трудным, но интересным, а эмоциональные объяснения упражнений позволяли солдатам на время забыть, что они невольники. Лейтенант Горн, поставленный вместо капитана, старательно повторял его слова и как мог муштровал роту, заставляя выполнять одни и те же приемы. Он не мог добавить ничего нового, поскольку ни в одной кампании еще не участвовал.
– Скорей бы наш капитан вернулся, – сказал Спирос вечером, когда они лежали под пологом шатра. Пахло полынью, заморенные ее горьким вкусом блохи отступили, позволяя солдатам спать без мучительных почесываний.
– Тебя порадует приезд капитана, а меня не очень, – негромко заметил Питер.
– А чего так?
– Если он наконец вспомнит, где меня видел, может убить на следующем же занятии. Ты же видел, как это делается.
– Да уж видел, – согласился Спирос. Питер имел в виду жестокую расправу над пьяным Гудьиром.
– А что плохого, если вспомнит, где тебя видел?
– Понимаешь… – Питер придвинулся ближе. – Когда разбойники захватили обоз, в котором я ехал, он был вместе с ними.
– Кто был с ними?
– Ну, капитан был с карсаматами заодно.
– С чего ты взял?
– С того, что я начал его молить помочь мне и высвободить из плена, стал обещать ему… одним словом, все, что угодно.
– А он?
– А он только усмехнулся, и они вместе с самым главным разбойником уехали. Меня же избили карсаматы.
Они помолчали. Было слышно, что многие в шатре уже храпят.
– Плохи твои дела.
– Вот и я о том. Потому он и вызвал меня из строя, чтобы понять, кто же я.
– Может, еще обойдется, ты ведь тогда нежным мальчиком был, сам же говорил – малкуд посещал. А теперь вытянулся, в плечах шире стал, да и лицо, наверное, совсем другое.
– Лишь на это и надеюсь. – Питер вдохнул. – Только напрасны мои надежды, он ко мне все пристальнее присматривается и, чую я, скоро вспомнит.
– А ты это… ты не признавайся.
– Как это? – Питер приподнялся с соломенного тюфяка.
– Прикинься дурачком, мол, извините, господин капитан, сэр, – не припомню. Скажи, что на голову стал слаб после того, как Гудьир тебя палкой огрел, нас же там крепко били, ничего удивительного, что память поотшибало.
– А что… – после продолжительного молчания произнес Питер. – В этом что-то есть. Нас действительно крепко били, и как-то раз мне здорово досталось по голове.
– Вот и я об этом. В любом случае это хоть какая-то отговорка – вдруг поверит?
– Пожалуй, так я и поступлю, если дойдет до опознания.
После недолгого молчания Питер позвал:
– Спирос!
– Ну?
– А как ты думаешь, что делал среди разбойников наш капитан?
– Наверное, он их покрывал и получал за это деньги.
– Возле города должны были начаться посты…
– Ну вот, а он эти посты, наверное, снимал, чтобы карсаматам было сподручнее грабить.
– Спирос, – снова обратился Питер через какое то время.
– Ну? – Спирос зевнул. – Чего тебе?
– А мне жалко, что наш капитан преступник… Он мне нравится, хорошо нас обучает, а еще Гудьиру ногой наддал.
– Да уж, наддал так наддал. Ладно, давай спать.
Через три дня отсутствия капитан появился, заметно приободрив не только лейтенанта Горна, но и всю роту вместе с сержантом Уэйтом.
Играл радость и Гудьир. За три дня он оправился от травмы, однако под обоими глазами носил, словно ордена, огромные лиловые фингалы.
Под руководством капитана рота отработала до обеда все те же приевшиеся упражнения, однако теперь с куда большим рвением.
– Когда Рафтеру серебро понесешь? – спросил у Спироса Крафт во время обеда.
Тот прожевал кашу, почесал в затылке и сказал:
– Думаю, сегодня вечерком. Завтра истекает срок расплаты, поэтому если сегодня подмазать мерзавца, возможно, он согласится на новую отсрочку.
– Давай сходи к нему – давно пора подмазать, а то я уже побаиваюсь, молодцы Рафтера так глазами зыркают, будто только и ждут случая побить, – пожаловался Густав.
– Ничего, отмажу, я везучий.
День прошел недаром, капитан фон Крисп делал нужные замечания, швырял, для проверки твердости строя, мешок с шерстью, устав бросать сам, приказал продолжать лейтенанту Горну, а когда и тот упарился – сержанту Уэйту.
Тяжелый мешок со свалявшейся шерстью бил крепко, и если кто плохо держал в руках рогатку, то мог и упасть, а уж защитников с их щитами сшибали и того чаше. Эта игра всем понравилась, вызывая азарт. Теперь уже все без исключения смотрели на капитана преданно, как собаки.
В завершение занятий капитан всех похвалил и сказал, что с завтрашнего дня у него будет еще две роты новичков, однако Первая рота будет играть роль показательной.
– Так что не подводите меня, завтра вы должны показать вовсе неумелым людям, что такое настоящий строй пехотинцев.
Перед ужином Спирос побежал к Рафтеру – отдать серебряную пряжку и вести разговор об отсрочке.
К ужину его не дождались и, чтобы возвратить чашку, которые выдавались по счету, переложили кашу на чистый обрезок доски и прикрыли сухой травой. Крафт и Питер пошли искать товарища, ориентируясь на складские палатки.
Уже смеркалось, но в лагере было многолюдно. Кто-то шел попить воды, кто-то по нужде – к яме.
– Вон он, – сказал Крафт, хватая Питера за локоть. – Видишь?
– Да.
Спирос полз вдоль вала, преодолев шагов пятьдесят от складских палаток, видимо, били его под их прикрытием.
Люди Рафтера как ни в чем не бывало сидели вокруг небольшого очага, готовя для себя особое угощение.
– Давай обойдем, напрямую нельзя, заметят, – сказал Крафт. Они вернулись и уже вдоль вала быстрым шагом добрались до Спироса.
Питер бросился к товарищу, но Крафт его придержал:
– Погоди, нужно проверить, целы ли кости.
Питер посторонился, внимательно наблюдая за тем, как осторожно ощупывает Крафт руки и ноги Спироса, осматривает разбитое в кровь лицо.