Я не могу и не хочу оторваться от этого видения. Мы готовы к путешествию и сейчас всего лишь прощаемся с нашим миром.

Лес наблюдает за нами. Я не вижу глаз животных, которые наблюдают за нами, но их глаза — это глаза Земли, а мы скоро покинем ее, уйдем далеко-далеко, исчезнем — до тех пор пока не воссоздадим этот мир заново, у другой звезды.

Любой ценой.

Устав после прогулки, она сидит радом со мной, юная и беззащитная. Короткие волосы, огромные синие честные глаза и широкая, слегка ироничная улыбка. Я снова и снова ощущаю, с какой заботой она относится ко мне, какое внимание проявляет к деталям — и в науке, и в личных делах. Она беспокоится о моих родителях — ведь они прощаются с единственным сыном. Ее родители умерли много лет назад, и это лишь усиливает желание моей спутницы произвести на свет потомство.

Ее семья — все обитатели Земли.

Именно здесь она дает мне настоящую книгу — дневник в переплете из кожзаменителя. Бумага кремовая, красивая.

— Запиши все это, Учитель. Когда разгадаешь стихотворение, запиши все и сообщи мне.

Любой ценой.

Я ощущаю ее близость, представляю себе ее тело, скрытое под зимним пальто, вспоминаю, как блестели ее бедра, когда мы плавали у одного атолла в южной части Тихого океана. Я помню, как мы занимались любовью, как шептали, лежа под шелестящими пальмами под звездным небом, как планировали завести детей. Моя спутница хочет дочерей — ей кажется, что они понимают мать. Она смеется, признает, что это глупость; сыновья — это прекрасно, но она хочет дочерей.

У меня голова идет кругом от мысли о том, какая невероятная власть оказалась в руках этой женщины. Когда мы достигнем цели, она будет не просто нашим пастырем, но матерью новой Земли. А я буду защищать ее, помогать ей…

Любой ценой.

Внезапно я снова оказываюсь на тайных страницах Каталога.

Там могут быть другие. Местные формы жизни. Возможно, у нас закончится топливо; возможно, у нас не будет запасного варианта. Возможно, они попытаются нас убить. Убить меня. Убить семя Земли, ее память. И что нам тогда делать, любовь моя?

Застонав, я открываю глаза. Словно уже виденные нами чудовища, за моей любовью таятся чувства, готовые включиться в случае необходимости.

Такой случай настал.

Изогнув бровь, Мать наблюдает за мной со знакомым ироническим выражением.

Чихнув, я потираю нос.

Она поворачивается к Киму.

Ким смотрит на нас из-под опущенных тяжелых век. О чем он думает, я понятия не имею. Понятия не имею, что еще он обнаружил в себе — и когда заглянул в зеркало памяти Корабля, и сейчас, когда увидел саму Мать.

— Это все? — Он смущенно потягивается, насколько позволяет зеленая листва. — Может, вы… э-э… прикроетесь? Я не могу сосредоточиться.

Девочки неодобрительно шепчутся, однако вскоре вырастают новые ветви и закрывают тело Матери от плеч и ниже.

— Ты знаешь, зачем ты нужен? — спрашивает она Кима.

— Я работаю с Кладосом.

— Кладос — это я, — говорит Мать, не сводя с меня глаз. Изгиб ее бровей, печальное выражение лица — все говорит о том, что она отчасти помнит, как все должно было быть. Если бы обстоятельства сложились удачно, если бы приняты были правильные решения. Отчасти она до сих пор — моя девушка из Сна.

Ее длинное тело тихо колышется.

— Раньше генофонд был в каждом корпусе, — говорит Ким. — Теперь остался только один. Но… ты родилась не здесь.

Мать молчит.

— Мы появились на свет в первом корпусе, там, где на нас напали, — отвечает Мать после томительной паузы. — Многие погибли. Мы перешли в этот. Здесь я родила и вырастила дочерей.

— Корабль разделился на несколько групп. Управление Кораблем вышло из строя.

— Управление Кораблем — это я! — восклицает она. — Как, по-твоему, ты добрался сюда? Почему Корабль тебя послушался? Учитель, ты — вторая половина, тот, кого я не могу родить. Ты появляешься на свет благодаря молитвам. Мои дочери помогают тебе прийти сюда и рассказать о том, что ты видел. Ты приносишь свои книги, а после того, как мы возляжем вместе, читаешь их мне. А если ты погибаешь, дочери собирают книги… все книги… приносят их сюда, и я скорблю.

Он ей — ты мне. Мы вам — вы нам!

Она ему — оно!

Хотя они — он знает сам! —

Вернулись к ней давно!

При мысли о том, что мы потеряли, мои глаза наполняются слезами. Кто так поступил с нами? Почему мы стали такими?

Девочки замерли. Они еще никогда не видели Мать в таком состоянии.

— Как это произошло, ты не знаешь, да? — спрашивает Ким. — О войне тебе известно не больше, чем нам. Тебе стоит заглянуть в память Корабля — в зеркало.

— Я уже это сделала, — отвечает Мать. — Я видела Кладос. Кладос — это я.

Ким внезапно прозревает.

— Кто-то хотел, чтобы Корабль потерпел неудачу, погиб. Они перекрыли доступ к другим генофондам — а может, и уничтожили их. Но зачем?

Он мрачнеет, хмурится. Желтый Великан утратил свое простодушие.

— Тебя создали до того, как другие генофонды были закрыты, и поместили в резервуар — запасную версию Кладоса, однако не всего, а лишь некоторых частей. Этот корпус должен был остаться последним убежищем. Но ты захватила его, а затем воссоздала свою часть генофонда, чтобы Корабль мог и дальше выполнять свою задачу.

— Первые дни скрыты в тумане, — говорит она. — Много рождений, много смертей.

— Ты пришла сюда. Ты выросла… — Он встревоженно поднимает взгляд. Что-то разлитое в воздухе сделало его слишком честным, слишком откровенным. Ему не хочется обсуждать эти вопросы… по крайней мере не в присутствии своей начальницы. Однако остановиться он не в силах. — Мы рождаемся с искалеченным телом и разумом… мы деформированные… В твоей памяти акцент сделан на тайных страницах Каталога. Неужели ты молилась о том, чтобы появились «убийцы»?

— Боль. Ожоги. Смерть, — говорит Мать. Что в ее взгляде, брошенном на меня? Разочарование? Что она помнит о Сне? О какой идеальной жизни мечтает, выкармливая дочерей?

— Но до сих пор не ясно, кто был главным, когда все шло хорошо, — говорит Ким.

— Штурманская Группа, — отвечаю я. — Они решают, куда мы полетим. Корабль и все на его борту нужны только для того, чтобы выполнить задачу — а она будет определена в зависимости от того, куда мы движемся, когда прибудем на место… и какая ситуация там нас ждет. Все зависит от решений, принятых Штурманской Группой.

Девочкам это совсем не нравится. Я и сам удивлен подобным откровенным заявлением. Выражение лица Матери не меняется — а я надеялся, что оно поможет мне, направит меня.

— Они выбрали планету, которая уже была населена. Не лучший вариант, верно? Решение было принято в отчаянной ситуации, и оно привело к войне — войне по этическим соображениям.