А тут — вдруг… И еще какая-то «желанная» появилась. Нет никакой желанной, а появилась.

Я решил, что это — добрый знак.

Сначала я услышал, как бибикнула машина, а потом услышал голос:

— Вы дневник ведете или стихи пишите?

Таксистка Ирина Куйбышева стояла рядом с машиной и радостно смотрела на меня.

Единственный вопрос, который мог прийти мне голову, был, разумеется, идиотский:

— Вы откуда тут?

— А я, в сущности, никуда не уезжала. Нашла место поближе, стою вот…

— Вы ждали меня?

— Я за вами наблюдала.

Ирина церемонно открыла дверь своей машины, предлагая мне сесть.

Как только я сел в такси, Ира произнесла почему-то со вздохом:

— Разрешите представиться. Ирина Куйбышева, кандидат психологических наук. Совладелец и автор идеи ресторана «Здравствуйте!».

Слишком много событий для одной моей головы. Слишком много.

Да еще утро раннее… Или ночь поздняя… Не лучшее время для того, чтобы соображать.

— Так это, значит, вы придумали этот ресторан?

— Ага. Ничего особенного. По сути, клуб знакомств. Только, если ты хочешь разрушить свое одиночество, — плати. Вот и все. Это мы еще только начинаем… Мы еще развернемся!

Немного ошалев от всего происходящего, я выдохнул:

— Хорошая идея.

— Мне тоже нравится, — согласилась Ира совершенно серьезно. — Главная идея в чем? Человеку бывает трудно начать разговор. Стесняется, и все такое. А если деньги предлагает за «поговорить», вроде как ничего.

— Хорошо придумано, — повторил я. — А такси… Зачем все это?

— Видите ли, друг Пушкин, будь моя воля, я бы всех психологов, а уж студентов — железно просто обязала бы хоть раз в неделю работать в такси. Вот где люди, страсти, проблемы. Жизнь! А если ты еще и женщина… Да еще славянской внешности… О! Столько историй тебе расскажут… К тому же, бывает, что клиентов для ресторана найдешь…

— А как вы за мной наблюдали, позвольте спросить. В окошко подглядывали?

Ира расхохоталась:

— Двадцать первый век на дворе, родной ты мой! Смотрела на вас в монитор. Крупным планом.

Только тут я заметил, что между водительским и пассажирским креслами стоит телевизор.

Ира включила.

На экране появилась Юля.

Юля с аппетитом поедала кусок рыбы. Рядом с ней сидел метрдотель.

— Да нормальный он мужик, — вздохнула Юля. — Одинокий только.

— Одинокий — значит, дурной. — Я понял, что метрдотель допивает мой виски. — Ему под шестьдесят, наверное? Если мужик в таком возрасте печалится от одиночества — значит, он придурок.

Я понял, что они обсуждают меня.

Ира выключила телевизор и буркнула:

— Извините.

— Что вы? Даже интересно.

— Кстати, все, кто работает в «Здравствуйте!», психологи. К нам знаете какая очередь желающих? Ну, конечно, из тех психологов, которых люди интересуют, а не статьи в журналах писать. Так что вы так азартно записывали, когда из ресторана вышли? Странички дневника? Сюжет будущего романа? Стихи?

— Стихи, — ответил я.

— Прочтете?

Я прочел.

— Мне не нравится, — без злобы произнесла Ирина. — Не мое. Извините. Врать не люблю. Но литературный дар у вас есть, безусловно. Это я, кстати, поняла, когда вы всю историю затеяли с этим… Гена его зовут, что ли? И с девушкой его, очень несимпатичной.

Ира была интересная.

Не знаю как, но почему-то сразу становится ясно про женщину — интересная она или нет.

Юля-официантка интересной не была. А Ира была.

Интересной женщине можно простить многое, во всяком случае поначалу. Даже когда она ругает то, что ты только что написал.

У неинтересной женщины такая оценка являлась бы признаком дурного вкуса.

А у интересной — своеобразия.

Ира прервала молчание:

— Послушайте, Пушкин… Я всегда буду вас так называть… Даже когда выяснится, что вы какой-нибудь Игорь или Слава… Если человека можно называть Пушкин, этой возможностью непременно надо воспользоваться… Так вот, Пушкин, что я вам хочу сказать.

Интересных женщин всегда интересно слушать.

На неинтересных иногда бывает занятно посмотреть. Но слушать их невозможно.

Интересные — совсем другое дело.

В глазах Ирины горел огонь — странный для этого раннего усталого утра.

— Вот, Пушкин, что я хочу вам сказать, — зачем-то повторила она. — Мне было очень занятно за вами наблюдать. И как вы разыграли эту историю с Геннадием. И по телефону вы здорово орали… Это ваша бывшая?

Я так поняла, что она серьезно вас достала. Вы так темпераментно орали, так гневно. Расставались, что ли?

Если женщина интересная, то ее вопросы не раздражают, а интригуют.

Я решил зачем-то уйти от прямого ответа:

— Хотел излить на нее весь гнев, который у меня скопился на женщин.

— Да… Так бывает… Каждая последующая отвечает за предыдущих. Я так поняла, что стала свидетельницей вашего расставания?

«А ваше какое дело? — хотел ответить я. — Чего это вы второй раз спрашиваете одно и то же?»

Но с Ирой почему-то совершенно не хотелось ругаться.

Да и вообще: лень. Все-таки бессонная ночь, раннее утро… Сил нет совсем.

Я промолчал.

Ира смотрела на меня, ожидая ответа.

Ответа не последовало.

Ира отвела взгляд и продолжила:

— Еще мне очень понравилось, как вы искренно отвечали на вопросы теста. На самом деле этот тест не совсем про то, про что говорила Юля. Он определяет только две вещи. Первое. Задумывался ли когда-нибудь человек о любви. На самом деле в наше время о любви редко кто думает. Большинство теряются, когда им задают эти вопросы, словно не понимают, о чем их спрашивают. Задумываются надолго. Вы — нет. На каждый вопрос вы отвечали так, будто знали ответ. Значит, думали. Это важно. И второе. Тест позволяет понять, насколько человек может быть искренним. Не замечали, что именно о своей любви человек очень любит врать? Даже о работе не так. Даже об отдыхе. Дети и любовь — вот две темы, в которых люди всегда привирают. Вы отвечали искренно.

Желание спать куда-то делось. И я почувствовал резкое желание выпить. Причем водки. Именно водки.

Дома стояла в холодильнике. И даже, по-моему, фасоль в томате еще была съедена мной не до конца.

Сейчас главное было: не позвать Ирину в гости, потому что…