А денег не было, все схрумкал «пикник на газетке». Гога и Сеня зайцами ездили на автобусе в институт и обратно, не завтракали, не обедали, вечером подъедались, ввалившись в комнаты общежития, где отмечали день рождения.

Суббота приближалась, а занять у приятелей сколько-нибудь значительную сумму не удавалось, до стипендии еще десять дней. Рубль, а то и тридцать – сорок копеек – все, что могли одолжить. Но и мелочью Гога и Сеня не разбрасывались – собирали. Конечно, можно было бы ночью вагоны на Сортировочной разгружать. Но там перестали платить по утрам за ночную смену. Какой-то блюститель закона, узнав, что грузчики-студенты работают без официального оформления, потребовал заключать с ними договоры. Получалось: вкалывай ночь за ночью, а дадут ли причитающееся в конце месяца – вопрос. Завтра придет новый начальник и скажет, что ничего не знает. Гога и Сеня на этом уже прокалывались. У халтуры, твердо уяснили они, железное правило: заработал – получи. Все остальные варианты предполагают обман.

Рублями и копейками наскребли ерунду – пять рублей сорок копеек. Можно ли на это принять возвышенных девушек? Нельзя. Стали рассуждать логически, искать выход. Девушек сколько? Семь или девять. Лично им столько не требуется. Девушками, то есть возможностью закадрить филологиню, Гога и Сеня и принялись торговать. По сути, это был их первый бизнес.

Хочешь познакомиться с москвичкой, которая шпарит на старонемецком? Приходи, но с тебя бутылка белого (водки) и бутылка красного (вина). Старик, у нас пати со студентками фил, извиняюсь, фака ЭмГеУ-у-у. Врубился? Участвуешь? С тебя две бутылки.

Охотники нашлись легко. Где они раздобыли деньги, их заботы. Для антуража пригласили двух негров из Эфиопии. С фиолетово-черных красавцев запросили лишь по одной бутылке спиртного, но чтобы обязательно явились в национальных нарядах. У нас, мол, вечеринка дружбы народов. Гога и Сеня их костюмы уже видели: пижамы и шапочки из веселенькой материи. В просьбе Гоги и Сени не было и грана националистического чванства над африканцами, только студенческий стеб. Ведь в институтскую пору смеялись не только из-за цвета кожи, а по любому поводу: переиначивали фамилии преподавателей и названия городов, устраивали розыгрыши, потешались на каждом шагу. Тогда было веселье ради веселья, тогда была молодость. Анекдоты смешнее и вино хмельнее.

Итак. Получилось выпивки – навалом. Конечно, главная составляющая. Но без закуски, без еды – некультурно выходило. Еды Гога и Сеня могли купить на пять сорок. И это на компанию в почти два десятка ртов?

– Есть такое блюдо, – осенило Гогу, – макароны по-флотски.

– Знаю, – подхватил Сеня. – Вермишель с фаршем. Ты умеешь готовить?

– Что тут уметь? Сварили макароны, запустили в них фарш.

– Не-ет, – протянул Сеня. – Я помню, как бабушка готовила макароны по-флотски. Она чего-то жарила отдельно на сковороде. Кажется, фарш с луком. Жарила долго, вкусно пахло, слюнки текли, а на тарелки еще не накладывали.

– Семен Владимирович! Оставьте в покое воспоминания детства и свою усопшую бабушку! У нас семь или девять филологинь, десять газовиков-нефтяников, два негра неустановленной геологической ориентации и пять руб сорок коп наличности. Пошли в магазин!

Вход в гастроном находился у кондитерского отдела. Сеня и Гога невольно затормозили. Будут девушки. Девушки любят сладкое. В стеклянных банках на витрине пестрели конфеты в ярких фантиках.

– Вам отвесить? Чего? – спросила продавщица.

– Гога! Надо! – повернулся к приятелю Сеня.

Сеня всегда знал, что надо. А Гога обладал уникальной способностью «надо» претворять в жизнь.

– На два рубля двадцать восемь копеек сделайте нам, пожалуйста, ассорти из шоколадных конфет и карамелек. Девушка, не обмишурьте нас! Этот человек, – ткнул Гога пальцем в Сеню, – идет свататься. Конфеты для тещи. Вы понимаете?

Гога незаметно, под прилавком, лягнул Сеню: изображай жениха! Сеня потупил глаза, а потом взглянул на продавщицу с умилительным попрошайничеством: я такой несчастный влюбленный, помогите лишними конфетами для тещи.

Пакет со сладостями, который они получили по завершении представления, был щедро-объемистым.

Из макаронного ассортимента выбрали самое дешевое – «звездочки», подозрительно напоминавшие макаронную труху. Зато взяли три килограмма. На мясо, то есть фарш, денег осталось рубль двадцать копеек. Но фарша в магазине не было.

С брезгливой гримасой принцессы, которую вынуждают заниматься нецарским делом, красномордая продавщица мясного отдела махнула рукой на деревянный лоток:

– Котлеты остались. Хотите – берите.

На лотке покоились спрессованные, обсыпанные панировочными сухарями котлеты, именуемые на ценнике «домашними». Сквозь панировку просматривалось мясо странного цвета.

– Как-то они подозрительно выглядят, – с сомнением произнес Гога. – Почему они зеленые?

– Нормально выглядят, как положено государственным котлетам, – отрезала продавщица. – Не хотите – не берите.

Внутри у Сени заклокотало. Он не переносил хамства ничтожных людей: дворников, которые считают себя начальниками дворов, уборщиц, которые выгоняют тебя из помещения детского кружка по авиамоделированию, когда ты не дышишь, стараясь приклеить невесомый кусочек ткани на крыло самолетика.

– Что ж! – раздул ноздри Сеня. – Будем делать контрольную закупку.

– Народный контроль! – подхватил Гога.

И оба, как по команде, полезли за удостоверениями во внутренние карманы курток. Удостоверения были липовыми, изготовленными Сеней. Но Народного контроля труженики прилавка боялись больше любых ревизий. Потому что в Народный контроль избирались граждане, озверевшие от воровства в торговле и большей частью неподкупные. Сеня и Гога делали ставку именно на эту неподкупность и страх ворюг перед разоблачением. Сеня и Гога рисковали получить только обвинение в мелком хулиганстве, которое, как уже бывало, объясняли патриотическим стремлением очистить ряды торговли от недостойных представителей, позорящих гордое имя советского продавца. Ни разу их в милицию не забрали и даже по шее не накостыляли.

Чем вороватее был продавец, тем легче он попадался на удочку.

Продавщица побледнела, что выглядело так, будто на ее красное лицо набрызгали белой краской.

– Мальчики? Вам фарш нужен? Я сейчас.

И убежала в подсобку. Сеня и Гога не успели оскорбиться на «мальчиков».

– Вот! – Запыхавшаяся продавщица, минуя весы, бухнула на прилавок пакет. – Отличный фарш! Из чистой вырезки.

– Сколько мы должны? – строго спросил Сеня и получил от Гоги тычок в голень.

– Да что там! – подобострастно улыбалась красно-пестролицая продавщица.

– Мы отметим в своем отчете, – пообещал Гога и потянул приятеля на выход, – качество вашей работы.

Казалось, все складывается отлично. Выпивки – залейся, куплены макароны, отличный фарш и даже конфеты. Но когда в субботу, за час до прибытия девушек, принялись готовить макароны по-флотски, начался кулинарный кошмар. Заранее собрали по комнатам тарелки, стаканы, вилки, кровати выстроили в шеренгу, столы – в линеечку, покрыли белоснежными ватманами с отработанными чертежами на оборотных сторонах. Получилось как в лучших домах. Откровенно говоря, в лучших домах никто из них не бывал, но и в общежитии никогда подобной красоты не видели. Нашли большую кастрюлю, чтобы три килограмма вермишели поместилось. Закипела вода, высыпали «звездочки». Через несколько минут макаронные изделия разбухли и полезли наружу.