– По-моему, чеснок не поможет, – тихо промолвил он.

Она вздохнула.

– Мне все известно. Если бы даже Куинси не пичкал меня, как он выражается, твоими удивительными снадобьями, я все равно догадался бы, что творится что-то неладное, ибо дом провонял чесноком.

– О Мэтью! – сказала она, опустившись на колени. – Я не подумала, когда схватила тебя за больную руку.

– Я побывал у лучших врачей Бостона. Они говорят, что мне нужно больше отдыхать и тогда раны затянутся.

– Чушь!

Мэтью, прищурившись, спросил:

– О чем ты?

– Ерунда все это. Раны затягиваются, но одновременно от бездействия слабеют мышцы.

Лоб Мэтью прорезали морщины.

– Я лечился у лучших докторов.

– Да, у тех, которые заштопали тебя и оставили все как есть.

Мэтью отпрянул от нее.

– Прости, – извинилась Финни.

– Не стоит. Ты одна говоришь правду. Они утверждают, будто от удара по голове у меня поврежден мозг.

– Глупости.

Он взглянул на нее, и в нем вновь вспыхнул огонек надежды, но тут же погас.

– У меня все плывет перед глазами. Покалывает в правом боку, бывает, что я не могу двинуть рукой. Она висит, словно плеть.

– Но не всегда же так. Вчера я видела, как ты взял карандаш.

– Взял. Ну и что толку? Даже прямой черты не смог провести!

Мэтью с горечью рассмеялся.

– Разве ты не понимаешь, Мэтью? Возможно, карандаш не так послушен тебе, как раньше, но ты взял его и пытался рисовать. Значит, не все так плохо и руку можно вылечить.

В нем снова вспыхнул огонек надежды.

– Если бы рука перестала слушаться тебя в результате травмы мозга, на ее выздоровление нечего было бы рассчитывать, что бы ты ни делал, как бы ни старался.

Финни говорила убежденно, хотя понятия не имела о подобных травмах. Но она знала, как заживают раны, и о том, как легко организм приходит в негодность, если его не тренировать. Она должна быть уверена, чтобы Мэтью не сомневался в ее правоте.

Финни поднялась с колен и взяла у него рубашку.

Мэтью сидел во вращающемся кресле с подголовником. Финни повернула кресло, и солнечные лучи коснулись изувеченного тела Мэтью. Финни дотронулась до его ран, Готорн вздохнул. На сей раз она не причинила ему боли. Его тело было горячим, и Финни захотелось прильнуть к нему и забыть обо всех своих страданиях. Лишь в объятиях Мэтью она могла бы обрести покой.

Она осторожно пощупала раны на плече, чтобы определить, насколько они глубоки. Его тело расслабилось, и Финни слегка надавила на рубцы, потом еще и еще. И всякий раз по его руке пробегала дрожь.

Раны были глубокие, мышцы и сухожилия порваны.

В этот момент раздался стук в дверь.

– Кто это? – сердито спросил Мэтью, но Финни, не дожидаясь ответа, в мгновение ока оказалась у двери.

– Вы все достали? – торопливо спросила она, увидев Куинси.

Тот протянул ей несколько сине-зеленых веток и с гордой улыбкой промолвил:

– Да, мэм. Вот ветви эвкалипта.

– Замечательно! А теперь, будь добр, принеси горячей воды и поставь в ванной.

На лице Куинси появилось недоумение.

Мэтью вскинул бровь:

– Нельзя узнать, зачем тебе горячая вода?

– Ты примешь ванну.

Куинси и Мэтью переглянулись, и дворецкий быстро вышел из кабинета Мэтью, многозначительно посмотрев на Финни.

– Знай я, что ты согласишься искупаться со мной, я бы давно уже показал тебе свои шрамы, – произнес он с лукавой улыбкой.

Но через полчаса, когда он стоял перед ванной с горячей водой, ему было не до смеха.

– Зачем ты разделся? – крикнула Финни, войдя в ванную. В руке она держала чашу, наполненную маслом эвкалипта.

– Чтобы залезть в ванну.

Она покраснела и невольно вспомнила о золотистых волосах на груди и животе, теряющихся за поясом его брюк.

– Что-то не так? – спросил он, и его голос гулко разнесся по ванной.

У миссис Готорн на лбу выступили бусинки пота, но не от жары, причина была другая.

– Нет, ничего. Я просто не сообразила.

Финни вылила в воду эвкалиптовое масло, и в воздухе распространился резкий аромат.

Кашлянув, Мэтью взглянул на нее и непослушными пальцами стал расстегивать брюки, что стоило ему немалых усилий. Финни как ни в чем не бывало подошла к нему и принялась помогать, будто это было для нее делом привычным.

– И как только американцы переносят зиму?! – сказала она, расстегивая первую пуговицу. – Снег, снег, снег… – Финни принялась за вторую и заметила: – Если верить твоим словам, снег сойдет.

К тому моменту когда Финни расстегнула последнюю пуговицу и брюки упали на пол, Мэтью справился с охватившим его смущением.

Миссис Готорн замолкла. Мэтью был словно изваян из камня. Шерстяные кальсоны плотно обтягивали ноги. Взгляд Финни скользил по его телу, пока не натолкнулся на несомненное доказательство его желания обладать ею. Финни быстро подняла глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее.

– Я подброшу дров в камин, – сказала она, – а ты лезь в воду.

Он задержал ее руку в своей:

– Мне и так жарко.

Кровь прилила к ее щекам. Он обладал способностью вгонять ее в краску.

– Смущение тебе к лицу, – тихо произнес он, проведя пальцем по ее щеке.

– Красный цвет, видимо, твой любимый, – задыхаясь, проговорила Финни.

Взяв прядь ее волос, Мэтью ответил:

– Да.

Он хотел привлечь ее к себе, но Финни сказала:

– Лезь в ванну, Мэтью, – и легонько шлепнула его по рукам. Боже, как она желала, чтобы эти руки ласкали ее!

– Я бы предпочел поцеловать тебя.

Миссис Готорн отпрянула назад, чтобы он не мог ее схватить.

– Ты просто боишься лезть в кипяток.

Мэтью повернулся лицом к ванне и распустил ремешок кальсон. Они упали к его ногам, и ее взору предстали узкие точеные бедра. Совершенной формы, без единого шрама.

Словно завороженная Финни смотрела, как он залезает в ванну и по его телу пробегает дрожь.

– А-а! Ты что делаешь, хочешь сварить меня живьем? – заорал Мэтью.

Она подошла к ванне и сунула в воду палец. Взгляды их встретились.

– Вода как вода, – смущенно произнесла Финни. И помолилась, чтобы Бог дал ей силы.