— Но куда же нам идти, а, эльф?

Дзирт рассмеялся, к его смеху тотчас же присоединился Бренор, и темному эльфу показалось, что тяжкий груз свалился с плеч дворфа. Но внезапно Бренор прекратил смех, и лицо его омрачилось:

— А как же моя девочка? Что если ее убьют в дороге? Разве ты не станешь упрекать себя в ее гибели до скончания века?

— Я часто об этом думал, — признался Дзирт.

— Ты видел, что произошло с Вульфгаром, — сказал Бренор. — Он забыл, кто он есть, все время только и делал, что ходил за ней следом.

— В этом-то и была ошибка.

— Так ты говоришь, что тебе наплевать? Дзирт громко рассмеялся.

— Не следует говорить за меня то, о чем я не думал, — возразил он. — Конечно же, она мне небезразлична, но скажи мне, Бренор Боевой Топор, есть ли в целом мире кто-нибудь, кто любит Кэтти-бри или Вульфгара сильнее, чем ты? И разве ты запрешь их в Мифрил Халле, чтобы они остались в безопасности? Конечно же, ты не сделаешь этого, — продолжал Дзирт. — Ты доверяешь ей и уважаешь ее свободу. Ты позволяешь ей сражаться, ты видел ее раны, как случилось совсем недавно. Спроси меня — и я отвечу: по-моему, не вполне отеческое отношение.

— Кто тебя спрашивал?

— Ну, если бы ты меня спросил…

— Если бы я тебя спросил, а ты мне так ответил, то я пнул бы тебя прямо в твое тощее эльфиное лицо!

— Если бы ты спросил, а я тебе ответил, то ты пнул бы воздух. А после ты удивился бы, отчего на твою толстую голову из ниоткуда сыплется сотня ударов.

Бренор поперхнулся, бросил на землю пустую миску, стянул с себя шлем об одном роге и заскреб макушку:

— Ба! Чтобы пробить мой толстый череп, тебе, эльф, пришлось бы нанести не одну сотню ударов!

Дзирт улыбнулся и не стал спорить.

Вернувшийся Дагнаббит застал короля в превосходном расположении духа. Молодой дворф взглянул на Дзирта, но дроу лишь кивнул и улыбнулся во весь рот.

— Если мы намерены добраться до Низин за два дня, то нам следует отправляться в путь, — заметил Дагнаббит. — Хватит гоняться за орками, ведь их отряд уже разбит.

— Больше гоняться не за кем, — сообщил Дзирт. Дагнаббит кивнул, не высказав ни удивления, ни

разочарования.

— Так значит, вы торопите меня домой, — заметил Бренор, покачав головой; капли бульона так и летели с длинной бороды, которую король обтер ладонью.

— Мы также сможем воспользоваться Низинами как укреплением перед боем, — предложил Дагнаббит. — Соединим войска с отрядами Пуэнта и его ребят из обоих лагерей перед Мифрил Халлом, проведем все лето в горах близ Низин. Думаю, ребятам это подойдет.

К улыбке на лице Бренора добавилось изумление.

— Мне нравится ход твоих мыслей! — воскликнул Бренор, принимаясь за третью порцию бульона. — Необходимо убедиться, что Пузану не придется слишком много идти, если он присоединится к нам, — посоветовал Бренор в перерыве между несколькими глотками. — Не нужно позволять ему вновь располнеть, если он отправится вместе с нами по горам, разве я не прав?

Дзирт вновь устроился поудобней, вполне довольный своим другом-дворфом. Одно дело — знать, что у тебя на душе, и совсем другое — примириться с этим.

Иногда намного сложнее позволить себе следовать внутреннему голосу…

Торгар расхаживал на своем посту у северной стены Мирабара, слегка прихрамывая из-за колена, распухшего после сумятицы прошлой ночи. В тот день дул сильный ветер, засыпая дворфа песком, однако тепло вынудило Торгара снять тяжелый панцирь.

Он ощущал взгляды, преимущественно хмурые, направленные на него другими часовыми. Последствия встречи с Бренором множились, точно круги по воде, немало споров возникло в городе, немало кулаков пустили в ход. Торгар устал. Он хотел просто остаться наедине с работой, молча, без ссор, прогуливаться по стене…

Но завидев приближение упитанного дворфа в ярких одеждах, военачальник понял, что его желаниям не суждено осуществиться.

— Торгар Молотобоец! — позвал его советник Аграфан Тяжелый Молот.

Советник подошел к основанию лестницы, что вела на городскую стену, задрал полы длинного одеяния и начал забираться наверх.

Торгар шел в том же направлении — подальше от советника, поглядывая через стену и изображая полнейшую безучастность, но когда Аграфан вновь позвал его, на сей раз громче, Торгар понял, что замешкавшись, наживет лишь дополнительные неприятности.

Воин остановился и оперся сильными, в синяках, руками о стену, вглядываясь в раскинувшиеся перед ним пустынные земли.

Аграфан подошел из-за спины и встал рядом, точно так же опершись на стену.

— Снова пришлось драться ночью, — произнес советник.

— Кто кулаками стучит, тот кулак и получит, — ответил Торгар.

— И со сколькими пришлось драться?

— А скольким не хватало хорошей взбучки? Торгар взглянул на советника и понял, что того отнюдь не удивил ответ.

— Твои поступки вносят в Мирабар раскол. Разве этого ты добиваешься?

— Я ничего не добиваюсь, — честно ответил Торгар и повернулся к Аграфану, прищурив глаза. — Если я говорю о том, что у меня на душе, и это привело к беде, то значит, беда была еще до того, как я об этом заговорил!

Аграфан оперся о стену поудобнее и, судя по всему, успокоился, поскольку спорить не стал.

— Многие из нас ломали головы над сложностями, связанными с Мифрил Халлом. Ты знаешь об этом. Мы все хотели бы, чтобы наши сильнейшие соперники в торговле не были бы дворфами, но они — дворфы! Так уж получилось, и тебе это известно, и ты тычешь это под нос каждому и ломаешь носы.

— Мы виноваты в соперничестве и ссорах не меньше, чем дворфы из Клана Боевого Топора, — заметил Торгар. — Возможно, сотрудничество принесет выгоду обоим городам, но как это выяснить, если не пытаться?

— Твои слова не лишены смысла, — согласился советник. — Об этом говорилось, это уже обсуждалось в Совете Сверкающих Камней.

— В котором большинство советников — не дворфы, — заметил Торгар, отчего Аграфан смерил его холодным взором:

— Дворфы имеют своих представителей, и их мысли доносятся до Совета.

По взгляду и ледяному тону гордого советника с долгим послужным списком Торгар догадался, что задел Аграфана за живое. Мгновение Торгар даже раздумывал, не забрать ли назад свои грубые слова, или по крайней мере сделать исключение для собеседника, но он не сделал этого. Казалось, им овладел некий внутренний голос, что не зависел более от рассудка хозяина.

— Ты дал клятву, вступая в Алебарду Мирабара, — напомнил Аграфан. — Помнишь ли ты о ней, Торгар Молотобоец?