- Ужас… - прошептал Уинстон, чувствуя, как над лысиной встают гипотетические волосы.

- Ужас, - спокойно ответил Амплфорт, - У нас бы головы полетели от выпускающего редактора до последнего наборщика. А у них никто не заметил.

- Да, слушай, есть разница.

- Еще какая. А ты тоже сменил работу?

Амплфорт не мог не заметить существенно более здоровый вид бывшего сослуживца, который раньше сутулился и кашлял.

- Да. Я тоже редактор, только в Министерстве Изобилия.

- Поздравляю. Не хочешь к нам?

- Зачем?

- Если тебя действительно интересует творчество, то настоящий креативный класс сидит в тюрьме. Художники, поэты, режиссеры, актеры. А какие там танцовщицы!

- В тюрьме?

- В женском отделении. Знаете, американцы придумали танец на шесте. Так вот, наши в ответ придумали танец на решетке. На вертикальной решетке, не спускаясь на землю.

- С трудом представляю.

- Это надо видеть. Ты не представляешь, как в женских тюрьмах обожают мужчин, которые могут оценить талант по достоинству.

- В каком смысле?

- В прямом. На прослушивании из кожи вон лезут. Не говоря уже об одежде. Я предложил начальнику поставить эротический спектакль для высшего руководства, и меня тут же назначили продюсером. Вот, билет дали, чтобы набирался опыта…

Разговор прервал звонок. Начиналось второе действие.

Во втором действии президент Линкольн при поддержке английских товарищей боролся против европейских рабовладельцев, захвативших южную половину страны. Оказывается, негры столетиями эмигрировали из французской, немецкой, испанской и особенно из русской Африки в самую свободную страну мира. Со временем в Африке возник острый дефицит трудолюбивого местного населения, и европейские работорговцы при участии антипартийных местных властей устроили массовые закупки потомков черных эмигрантов в Штатах.

В финале на сцене весело танцевали под латиноамериканский ритм освобожденные негры, минимально одетые юноши и девушки. Софиты повернулись на ложу около сцены. В ложе поднялись и поприветствовали зрителей Авраам и Мэри. Раздался выстрел. Президент схватился за сердце и упал.

Софиты повернулись на сцену, где стоял человек с револьвером. В финальном дуэте он начинал петь «Allons enfants de la Patrie», «Deutschland uber alles» и «Soyuz nerushimy», но Мэри каждый раз перебивала его куплетами «Звездно-полосатого флага». Зал встал еще на первых нотах американского гимна, стоя слушал дуэт и стоя аплодировал, когда из-за кулис вышел полицейский и застрелил убийцу на последних нотах.

- Уходим, - сказал Уинстон.

Они вышли в числе первых и почти бегом спустились к выходу. Со стула у стены поднялся один из тех синих. Тот, что постарше и покрупнее. Он, скорее всего, засиделся и потерял бдительность. А еще не знал, по какой лестнице спустится искомая парочка.

- Добежать бы до выхода, - Уинстон повернулся к дверям.

Английские театры отличаются от континентальных тем, что там, как правило, нет гардероба, куда церемонно сдают шубы. Почтенная публика не толкается в метро и не бегает под дождем, а приезжает в теплом крытом экипаже сразу в той одежде, в которой будет сидеть в зале.

Быстрый шагом они с Бонни долетели до дверей, но навстречу шагнул второй синий, а сзади уже торопился первый.

В фойе первого этажа немноголюдно. Только-только появляются первые торопливые зрители. Сидят на всякий случай пожилые вахтеры. Проходят по своим делам служители муз в униформе.

«Парадно-выходной» синий комбинезон не дает преимущества перед другим таким же. Это не полицейская форма и не черный, вышестоящий, цвет.

Молодой синий из компании с Эдвардом, наверное, привык разговаривать с людьми сверху вниз. Он заступил дорогу, и Уинстон, не останавливаясь, толкнул его в грудь. Тот не был готов к отпору, упал на задницу и выругался, а Уинстон и Бонни перешли с быстрого шага на бег и выскочили за дверь.

Теоретически, в театрах не должно быть подобных конфликтов. Но что за контингент там «достает» места? В меньшинстве потомственные интеллигенты, дисциплинированные офицеры и высшая элита, обросшая напускной солидностью как корабль ракушками. В большинстве пролы, относительно недавно поднявшиеся из грязи. Или через угождение начальству в белой части экономики, или через «нетрудовые» доходы в черной ее части. В обоих случаях, они не сразу понимают, чем театр отличается от, например, футбольного стадиона, и почему там нельзя вести себя так же.

Весь персонал в холле сделал вид, что они не видели, как один синий толкнул другого, и тот упал. Даже дежурный полисмен внезапно уронил что-то под стол и наклонился поискать.

Уинстон один легко бы убежал от обоих синих. Каждая тренировка начиналась с бега. Но Бонни на каблуках никак не могла поднажать. Они оторвались всего на несколько десятков шагов по Боу-стрит.

- Стой. Нам не убежать, - сказала Бонни.

Уинстон повернулся и поднял руки, чтобы встретить погоню лицом к лицу. Он не питал иллюзий, одному от двоих не отбиться.

- Ты случайно не взяла будильник? – спросил он.

- Кое-что получше. Задержи их, - Бонни копалась в сумочке.

- Лучше беги. Я догоню.

Синие подбежали не вместе. И вообще, они с первого взгляда сильно отличались. Младший – склонный к полноте подхалим, совершенно небоевой типаж. Его могли послать куда угодно как мальчика на побегушках. Старший же производил впечатление специалиста по грязным делам с гарантированной безнаказанностью. На полголовы выше Уинстона и тяжелее килограммов на двадцать-тридцать хорошей мышечной массы. Короткая «уставная» прическа, давным-давно сломанный и восстановленный нос, тяжелая поступь и боксерская стойка. Если он еще и бывший полицейский, то задержать его можно максимум секунд на десять. Если бывший бандит, то на двадцать.

Прямой удар в голову. Поворот, мимо. Второй – мимо. Апперкот – мимо. Уинстон даже успел улыбнуться. Это не уличный боец и не «спортивный» боксер. Крупные сильные парни часто могут постоять за себя просто за счет силового превосходства и не считают нужным углубляться в боевые искусства.

Вместо жизненно необходимого всем легковесам и средневесам бокса этот здоровяк углубился в модный американский «бодибилдинг» и нарастил массу в ущерб скорости. Сам Уинстон в боксе сколько-то высокого уровня не достиг, но за счет природной несклонности к полноте двигался довольно быстро. Способностью же держать удары он не обладал вовсе, и с первых же спаррингов строил тактику на том, чтобы вертеться и ударов не получать. Бить он на начальном уровне умел и смог бы отбиться от такого противника, как второй синий, но по бодибилдеру в мышечной броне его удары наносили бы урон как комариные укусы.

- Беги! – крикнул Уинстон, танцуя по тротуару.

Пару ударов он пропустил, в грудь