– За мной! – крикнул он воинам и ворвался во двор. – По-о-оберегись!

Судя по валяющемуся на земле бревну, вывернутой створке и по лезущим в проход лесовикам, в доме только что тараном выбили дверь. Изнутри доносились плач и крики, торжествующий хохот, протяжный вой. Один метнул молот в толчею, с разворота ударил стоящего у колодца шамана краем щита по ребрам. Заметил движение слева, прикрылся. Ощутив удар копья, поднырнул, резко ударил окантовкой чуть выше колен лесовика. Поймал вернувшееся оружие.

В бедро и правый бок глубоко и болезненно впились стрелы – это успели осознать происходящее лучники у дверей второго дома. Бог войны громко ругнулся, метнул молот, закрылся щитом от новых стрел, поймал вернувшееся оружие, метнул…

– А-а-а!!! – Откуда-то появились сразу двое врагов с палицами, бросились в драку. От одного удара бог войны закрылся, от второго отшатнулся, ударил окантовкой щита вниз, кроша ступню слишком близкому лесовику. Вторая палица врезалась в плечо Одина, дробя кости. Он взвыл от боли, крутанулся, подставляя щит новому выпаду, поймал молот, ударил им в грудь врага.

Из дома тем временем высыпали обратно успевшие ворваться внутрь лесовики. Оборотни торопливо сбрасывали одежду. Великий Один, пользуясь заминкой, опустил оружие, торопливо выдернул обе стрелы, протянул руку к молоту.

Лесовики, кувыркаясь через посох убитого шамана, превращались в волков, рысей и медведей.

– Х-ха! – Именно в медведя Викентий метнул молот в первую очередь, закрылся щитом от прыжка рыси. Поймал оружие обратно – и в этот миг клыки сомкнулись на его левой ноге, когти царапнули по голове, еще какая-то тварь крепко вцепилась в бедро. Один поймал оружие, ударил им в голову могучего гризли и ощутил клыки в собственном загривке.

Молодой человек понял, что падает, толкнулся ногами, чуть подпрыгивая, и рухнул на спину плашмя, всем весом придавливая висящих сзади зверей. Хватка клыков ослабла – а он пнул какую-то мохнатую тварь на левой ноге, взмахнул молотом над щитом. Отвел деревянный диск и дважды с силой ударил окантовкой себе за спину, встретил ударом в пасть метнувшуюся к горлу рысь и…

И ничего.

Оборотни больше не нападали.

Великий Один расслабился, раскинув в стороны руки и ноги, тяжело дыша.

Во двор в сопровождении четырех славянских воинов, крепких бородачей в островерхих шапках и кожаных толстых куртках, вошла стройная женщина – в длинном темном платье, переливающемся от серебряного шиться, в епанче с собольей опушкой и низком кокошнике, украшенном жемчугом, с ярко-алым рубином над самым лбом. Чаровница опустилась рядом на колено. Тонкие пунцовые губы, узкий подбородок, точеный нос, толстая коса цвета холодного битума. В руке большая чаша из человеческого черепа, с серебряной окантовкой по краю. Викентий сразу ощутил, как сильно у него пересохло во рту, и попросил:

– Дай попить, краса ненаглядная…

Женщина склонила голову набок, с интересом его рассматривая. Провела кончиками холодных, просто ледяных пальцев по его щеке, по шее, скользнула ладонью по груди. Растянула губы в слабой улыбке:

– Тебе, братик, еще рано…

Она выпрямилась и растаяла в воздухе, равно как четверо охраняющих ее воинов.

– Вот зараза, – тяжело выдохнул Викентий, и его веки опустились…

* * *

Очнулся великий Один уже днем. Поморщился от боли в теле, даже негромко застонал. Приподнялся на руках.

– Живой, живой! Смотрите, воин живой!

Викентий не без труда открыл словно засыпанные песком глаза.

Он лежал в тени частокола среди еще четырех сварожичей. Однако бородачи не шевелились и не дышали.

– Живой, батюшки, живой! – Подбежали бабы, подняли бога, перенесли во двор, уложили на сено, поднесли холодной колодезной воды. – Живой!

– Я есмь великий Один, сын всемогущего Сварога, – простонал Викентий. – Дайте мне денек отлежаться, и завтра я смогу ходить.

– Эк тебя порвало… Переслав, подь сюда! – крикнула в сторону дома баба, отирающая раненому лицо влажной тряпицей. – Великий, вестимо, беду от нас отвел.

Вскорости из двери появился чернобородый, явно в возрасте, мужчина. Левая половина его лица носила следы застарелого ожога, правая рука висела на перевязи, да к тому же он заметно приволакивал сразу обе ноги.

– Стало быть, это ты разогнал лесную нечисть? – рухнул в стожок рядом с гостем сварожич. – Тут все, прямо скажу, уже с жизнью попрощались. Поклон тебе за то, великий Один.

– Опоздал я, – поморщился Викентий. – Деревню, вижу, больше не удержать. Некому.

– Уде-ержим, – не согласился Переслав. – Припасы целы, дом устоял, огород не разорен. Ловы есть, рыба будет. После вчерашнего разгрома лесовики на новый набег не скоро решатся, а к зиме раненые, мыслю, на ноги ужо встанут. Лодки оборотни тоже не тронули. Я вот полагаю самых тяжелых в них положить да в Ярегу отправить. В городе знахарки куда как лучше наших будут. У воеводы помощников на первое время попрошу, пока сами оклемаемся. Как полагаешь, сварожич?

– Далеко до города?

– Дня два пути.

– Отлично. – Викентий откинул голову на сено и снова закрыл глаза. – Меня тоже в лодку брось, сделай милость.

– Воля твоя, сварожич, – тихо согласился Переслав.

* * *

Разумеется, за два дня бог войны пришел в себя, восстановил силы и здоровье и на причал под стенами небольшой крепостицы сошел уже вполне бодрым и крепким.

– Светочка, ау-у-у! – мысленно воззвал он к светлой богине. – Молю тебя о внимании, богиня любви. Давай являйся и вытаскивай меня из этой дыры!

Его роскошный пояс, круглый щит, оружие привлекли к себе внимание местных стражников, но никто пока не подходил и ни о чем не спрашивал. Люди были заняты остальными ранеными, осторожно выгружая их на берег.

– Давай, Света, откликайся! – Бог войны молитвенно сложил ладони перед лицом. – У меня на пятой точке дыра размером с футбольное поле! Я не хочу запомниться туземцам в таком виде. Они потом триста лет будут ржать на каждом молебне. Давай откликайся! Уговор есть уговор!

Закинув щит за спину и опустив его там как можно ниже, крутя головой по сторонам, Викентий вошел в ворота и с облегчением перевел дух, увидев там юную светлую богиню в замшевом одеянии.

– Привет, Вик! – помахала она ладошкой. – Ты так орал о своих неприятностях, что про твою попочку теперь, наверное, знает вся ойкумена! Чего случилось?

– Оборотень вцепился, – кратко ответил Один. – Что, правда все слышали?

– Шучу. Каждый бог слышит только свои молитвы. Не бойся, не выдам… – Девушка поманила его за собой, завела в какую-то кладовку, провела в угол, обхватила, шагнула в серебряный овал… И они оказались в другой, очень похожей кладовой.

– Где мы? – не понял Викентий.