* * *

Будучи братом мэра, Джамалудин получил еще больше воли. Теперь он ездил в Чечню даже чаще, чем раньше.

Как-то раз Масхадов позвал его в Грозный на какой-то митинг против ваххабизма, и Джамалудин съездил на этот митинг. В Грозном Джамалудину очень понравилось то, что гранатометы и автоматы продавались прямо на базаре. В Бештое такой свободы торговли не было, и поэтому оружие стоило чуть не вдвое дороже. Зато на рынке в Бештое были дешевле все остальные товары.

Джамалудин побывал на митинге, а обратно он поехал вместе с Арзо. Он заметил, что один из бойцов Арзо был совсем маленький, лет четырнадцати на вид, и такой тощий, что его можно было защемить двумя пальцами.

– Зачем ты таскаешь с собой сосунков? – спросил Джамалудин, а Арзо как-то очень хитро улыбнулся и сказал:

– Этот паренек стреляет лучше тебя. Спорим?

Они поспорили на тысячу долларов. На ребре двух фанерных щитов укрепили по пять пятирублевых монет. Условие было такое: кто выбьет с двухсот метров из СВД больше монет, тот и победитель.

Джамалудин выбил три монеты, а щуплый паренек – все пять. Джамалудин был сильно этим раздосадован. Он уехал, почти не попрощавшись, а через неделю он приехал снова:

– Ну где там твой снайпер? – сказал Джамалудин, – я привез своего. Ставлю десять тысяч.

На этот раз соревнующиеся должны были выбивать монеты с трехсот метров, и снайпер-аварец проиграл, а чеченский недокормыш снова выиграл. Джамалудин отдал деньги, и так как на дворе было уже поздновато, он заехал к Арзо домой. Для бойцов накрыли огромный стол. Джамалудин и еще несколько самых лучших гостей сели отдельно, в большой комнате, и Джамалудин заметил, что маленького снайпера с ними нет.

– Где твой снайпер? – спросил Джамалудин Арзо. – Пусть посидит с нами.

– Ты уверен, что этого хочешь? – спросил Арзо, и в глазах его снова мелькнуло что-то, похожее на солнечный зайчик.

– Конечно, – сказал Джамалудин.

Арзо поднялся и ушел куда-то наверх, а женщины тем временем принесли бойцам вареное мясо, утку и плов.

– Вот твой снайпер, Джамалудин, – послышался за спиной Джамалудина голос Арзо. Аварец обернулся и остолбенел. Рядом с его кунаком стояла девочка, вернее девушка, лет четырнадцати, в длинном синем платье, перехваченном поясом в талии, такой узенькой, что Джамалудин мог бы обнять ее двумя руками, и пальцы его достали бы друг до друга. У девушки были черные бездонные глаза, вздернутый носик и ясный открытый лоб над стрелами бровей. На голову девушки была наброшена полупрозрачная косынка, почти не скрывавшая – в отличие от прежней шерстяной шапочки, – густых, рассыпавшихся по плечам волос.

– Это моя дочь, Мадина, – сказал Арзо.

Джамалудин покраснел от гнева и проговорил:

– Ты глупо делаешь, Арзо, что обучаешь девочку мужским вещам. Ее мужу придется выбивать из нее дурь кулаками.

Чеченка засмеялась, и смех ее был похож на пение соловья. Джамалудин покраснел еще больше и вскоре уехал.

Однако дерзкая девчонка, которая сумела обставить его в стрельбе, все не давала покоя Джамалудину. Он две недели не вылезал из тира, а потом приехал к Арзо и сказал:

– Давай снова!

Джамалудин выбил четыре монеты из пяти, а девочка, которая на этот раз была в юбке и кофте, – пять из пяти.

– Давай из «стечкина»! – предложил аварец.

Это было не совсем честно, но Джамалудин рассчитывал, что Мадина не сможет так же хорошо стрелять с рук из тяжелого пистолета, как в положении лежа – из СВД. Та к оно и вышло. В стрельбе по мишеням с пятидесяти метров Мадина проиграла ему целых четыре очка, а Джамалудин, очень довольный, засунул пистолет в кобуру и сказал:

– Я же говорил, что это не женское дело.

После стрельбы во дворе накрыли стол, и когда Джамалудин случайно прошел мимо навеса в глубине двора, он заметил Мадину. Она стояла, опершись на столбик, и плакала. Джамалудин так растерялся, что даже не знал, что сказать.

– Послушай, – сказал Джамалудин, – ты просватана?

– Нет, – хлюпнула носом девушка.

– Ну так пусть Арзо побыстрее найдет тебе жениха. Выходи за него замуж и рожай ему детей, а глупостями не занимайся.

Мадина зарыдала еще пуще, и Джамалудин поскорее убрался прочь.

Спор насчет стрельбы был закончен, но Джамалудин с удивлением обнаружил, что он никак не может забыть Мадину. В следующий раз, когда он был у Арзо, он привез ей бусы и куклу, и он, конечно, постарался подчеркнуть, что это просто приз за стрельбу.

Прошло два месяца, и Джамалудин повадился к кунаку, как лиса в курятник. А потом он услышал, что Арзо ищет для Мадины зятя, и ее вот-вот сговорят за сына заместителя председателя шариатского суда. Джамалудин совершенно потерял покой. В конце концов он пришел к Зауру и сказал:

– Послушай, Заур, ты мне вместо отца. Поговори с Хаджиевым. Я влюбился в его дочь и готов дать за нее любой выкуп.

Спустя два дня Заур Кемиров приехал к Арзо.

Давно прошло то время, когда Заура возили по Чечне в багажнике. В село въехал кортеж из десяти машин, битком набитых вооруженными аварцами, и Арзо со своим отцом встретил могущественного мэра Бештоя у ворот дома, и пока они обнимались, их бойцы приглядывались друг к другу.

К Арзо в тот день приехали человек пять очень влиятельных чеченцев. Разговор затянулся до глубокого вечера, и так как наступило время намаза, они все вместе стали на намаз. Заур, как самый старший, стал впереди.

Все уже расходились спать, когда Заур дал понять, что хотел бы переговорить с Арзо наедине. Они сели на втором этаже и Заур, глядя в глаза Арзо, сказал:

– Арзо, я приехал просить за моего брата. Ему двадцать семь лет, и у него уже есть одна жена, но с тех пор, как он увидел Мадину, он совсем потерял покой. Назови свои условия, и мы выполним их.

Арзо молчал довольно долго.

Конечно, для него было б лестно породниться с Кемировыми, а по некоторым причинам, о которых пока рано было говорить Зауру, это могло быть очень желательно. У Арзо у самого было уже две жены, и он подумывал о третьей. Но Арзо Хаджиев был одним из самых известных людей в Чечне. Что скажут, если он отдаст дочь замуж второй женой за парня, который на тринадцать лет ее старше?

– Пусть разведется, – сказал Арзо.

– Ты сам велишь людям жить по шариату, – возмутился Заур, – за кого ты принимаешь моего брата? Неужели ты способен выдать дочь за человека, который может бросить женщину с четырьмя детьми?

– Не стоит продолжать этот разговор, – сказал Арзо.

Заур уехал рано утром, разминувшись буквально на полчаса с еще несколькими командирами, которые приехали домой к Арзо.

Совещание их началось в одиннадцать утра и продолжалось почти пять часов. К вечеру одиннадцать человек, собравшихся в доме Арзо, выбрали план и дату вторжения в республику Северная Авария-Дарго и распределили между собой участки фронта. Точнее, это не называлось вторжением. Из одиннадцати человек двое были аварцы, еще двое – лакцы, и еще один был лезгин, и они просили помочь своих чеченских братьев освободить их родину от ига неверных.