– Да она за нами ползет! – вскричал выведенный из терпения граф.

– Не выдумывай, – устало отмахнулась Ольга.

– Чего не выдумывай! Вон, смотри, трава шевелится!

– Это за мной, – сказал Гонзо, – я опять запутался... впрочем, вы тоже.

– А? – граф не успел посмотреть под ноги и растянулся во весь рост. Обе лодыжки его были туго стянуты витками тонкой, как струна, но чрезвычайно прочной проволоки.

– Что же вы, ваше сиятельство, при даме – такими словами! – укорял Гонзо, помогая ему распутаться. – Небось, при дворе герцога Нью-йоркского не стали бы так загибать. Этикета бы постеснялись...

– Ничего, – сказал Джек, – у нас этикет позволяет. Герцог сам иногда такое завернет – телохранители обижаются... Да и как тут утерпеть! – он со злостью дернул ногой, и взвыл – проволока врезалась еще глубже. – Ведь нарочно так не замотаешь!

– И не говорите! – согласился Гонзо. – У нас эту проволоку, вот так же, кольцами, раскладывали между двумя рядами колючки. Прямо беда! Колючку еще перерезать можно, а в этой точно запутаешься. Особенно если ночью...

– Где это у вас? – спросил граф.

– Ну... там! – Христофор неопределенно махнул куда-то вдаль. – На этой... Да! На ранчо у меня.

– О! – сказал освобожденный от проволоки граф, вставая и пожимая ему руку. – Вы занимались скотом?

– В общем... имел с ним дело, – вздохнул Гонзо.

– Идите сюда! – позвала Ольга. – Здесь асфальт начинается!

Она ушла далеко вперед и, раздвигая метлой траву, наткнулась вдруг на край какого-то фундамента, на полметра поднимающегося над землей. Вряд ли это был фундамент здания – перед княжной во всю ширь раскрылась огромная площадь, вся состоящая из того же темного камня.

«Аэродром, что ли?» – подумала Ольга.

Подошедшие граф и Гонзо тоже не могли понять назначения такой большой и совершенно пустой площади, но открытие княжны больше обрадовало их, чем озадачило. Здесь не нужно было обходить воронки, ломать ноги и рвать одежду – гладкая, как стол, поверхность пролегла до самого заводоуправления, а именно туда и направлялись теперь охотники за ифритами. Когда все трое выбрались из травы на каменное возвышение, позади послышался слабый шелест – где-то там, свивая и развивая кольца, еще шевелилась потревоженная проволока.

– М-да, – сказал Христофор, с сомнением оглядываясь вокруг, – не то чтобы мне все это нравилось... Пошли-ка побыстрей!

Экипаж межмирника бодро зашагал к зданию управления.

– Ты заметил что-то подозрительное? – спросила Ольга.

– Да как тебе сказать? В общем-то... нет.

– Тогда что тебе не нравится?

– Вот это и не нравится. Слишком все идеально. Слишком тихо, слишком светло. Площадь слишком ровная. Ты посмотри – ни кучки мусора, ни царапины от снаряда. А ведь здесь самая битва была...

– Почему именно здесь?

– Не знаю. Мне на острове так казалось... Может быть, я и ошибаюсь. Просто хочется побыстрей добраться до заводоуправления, а оно никак не приближается.

– А что будет, когда мы туда придем?

– Там посмотрим...

Некоторое время они шли молча.

– Ты знаешь, Оля, – сказал вдруг Христофор. – А ведь наши приключения действительно напоминают сказки про твоего Адилхана...

Княжна только посмотрела на него искоса.

– Правда, он разбрасывал ифритов, а мы собираем, – продолжал Гонзо, – но конечная-то цель одна, ведь так?

Ольга кивнула, но снова как-то набок и от этого весьма неопределенно. Христофора это не смутило.

– Вот я и думаю, – сказал он. – Что все-таки было нужно этому пронырливому падишаху?

Княжна улыбнулась.

– И какие напрашиваются выводы?

– Пока не знаю. Но когда ты сказала, что мир можно переделать, как хочешь...

– Ага! Уже горячо! Близко, Гонзик, очень близко!

– К чему близко? К тому, что ты сама задумала проделать с миром?

Два зеленых огня из-под опущенных ресниц коротко выстрелили в Христофора, но сейчас же погасли.

– Н-ну... не совсем так... – не без смущения сказала Ольга.

– Да нет уж, рассказывай все до конца, раз начала! Для чего-то ведь ты заставила меня читать эти сказки?

Ольга ответила не сразу. Она все глядела на заводоуправление, которое, казалось, застыло на месте, нисколько не приближаясь, хотя охотники шли быстрым шагом.

– Ну хорошо, – сказала она, наконец. – Сознаюсь. Я дала тебе эту книжку неслучайно. Мне хотелось проверить на тебе некоторые собственные догадки. Не потому, что я в чем-то сомневаюсь, все слишком очевидно... для меня. Я хотела, чтобы ты это подтвердил... И ты подтвердил.

– А почему ты не проверила их на графе? – спросил Гонзо. – Дала бы книжку ему...

Княжна ничего не сказала в ответ, только укоризненно посмотрела на Христофора. Этот взгляд он записал себе в актив.

– Ну хорошо, – продолжал он скромно, – я подтвердил. А что я, собственно, подтвердил? Предположим, что Адилхан действительно искал не золото. Предположим, он добивался власти над миром. Это видно из текста. Но в народных сказках можно вычитать все, что угодно. Одни находят там свидетельства контакта с инопланетянами, другие – сведения о всемирном потопе. Но именно потому, что сказки намекают сразу на все, можно смело не верить ничему. Адилхан добивался власти над миром? Прекрасно! Но ни он, ни рассказчик не знали, где берут эту власть, как ею пользуются, и в чем она, собственно, заключается. Может быть, в этой красивой легенде как раз и выражено отчаяние человечества, неспособного представить себе власть, отдельную от денег и военной силы.

– То есть как это неспособного?! – возмутилась Ольга. – Ты вспомни-ка: «Конан поставил золотые жертвенники в Пантеоне, и боги наполнили зерном его житницы, рыбой его реки, а паруса его судов – попутным ветром. В годы его правления не случилось ни одной засухи и ни одного наводнения, кометы не окутывали звезд своим саваном, а подземные духи не сотрясали твердь...» О чем это, по-твоему?

Христофор пожал плечами.

– Ну, о чем... – он немного подумал, потом вдруг стал очень строг, поправил воображаемые очки и лекторским голосом произнес:

– Данная легенда являет нам наглядный пример наивной веры безграмотных людей в мифическую возможность задобрить богов с помощью жертвоприношения...

– Будешь издеваться – превращу в жабу, – сказала Ольга.

– ... Впрочем, вера была не такой уж наивной, – быстро добавил Гонзо. – Чем я могу тебя задобрить, Оленька? Я готов принести в жертву свои взгляды, если ты откроешь мне истину, о богиня!