Вскоре чародей увидел закономерность в сложном сплетении разноцветных лучей, нашел точку равновесия энергий и коснулся ее своим жезлом. С легким шорохом рунная паутина разошлась в стороны, открывая проход.

– Пошли, – бросил он Изгнаннику, пропустил того вперед и шагнул сквозь Врата.

Серебряное лезвие шпаги описало сияющую дугу и пронзило горло четырехрукой твари. Мертвое тело свалилось прямо под ноги Инеррену. Бывший предводитель Легиона Теней вытащил клинок из трупа, тщательно вытер и вложил обратно в ножны.

– Дружественное приветствие, – заметил чародей. – Ну ладно, где бы здесь найти следующую Черную Звезду?

– Скажи мне сперва, где находится это твое «здесь»?

Хороший вопрос. В пределах Миллиона Сфер – больше сказать нечего. Они стояли в ложбине, зажатой между холмами желто-бурого цвета. Ветерок доносил запах разложения и тлена. Небо имело зеленоватый оттенок, а заходящее солнце было почти белым.

Инеррен вынул Кристалл Истины и прошептал заклятие:

Не вечны скитанья,

Но можно свернуть

К порогу последней мечты:

Пусть омут кровавый

Укажет мне путь

К энергии Черной Звезды!

И рубин слабо засветился. Когда чародей сделал шаг вперед, сияние померкло.

– Похоже на «горячо-холодно», – прокомментировал Изгнанник.

– Именно, – согласился Инеррен, находя нужное направление. – Невелика заслуга – отыскать что-либо. А вот сделать это с минимальной затратой сил – это уже Искусство.

– Все равно нужно было воспользоваться заклинанием.

– Да, но это из рода постоянно действующих. Теперь камень укажет мне путь к Черной Звезде из любого места, где бы я ни находился. Поэтому мне больше не придется тратить энергию на поиски.

– Тебе и сейчас ее не нужно тратить. – Изгнанник, шедший на шаг впереди, первым заметил стоящее среди холмов сооружение. Оно, как и ожидалось, было очень похоже на два первых…

Замок, Твердыня, Оплот, Дворец и Подземелья Черной Звезды были пройдены ими удивительно быстро – если, конечно, кто-либо вел подсчет времени, потраченного на Испытание предыдущими претендентами. Согласно словам встречных демонов, вокруг чародея уже кружили шесть Черных Звезд.

И вот – последние, седьмые Врата – угольно-черное зеркало, помеченное пылающей короной.

– На Пороге обитает какой-то Зверь, – предупредил Инеррен.

– Ладно, – сказал Изгнанник, обнажая шпагу. Плащ его завернулся и обмотался вокруг левой руки. – Посмотрим, что он там умеет.

– Учти: если погибнешь, я навряд ли смогу применить ритуал воскрешения вторично.

– Учту, – тем же тоном произнес тот, пересекая пелену.

Чародей последовал за ним.

Зверь оказался здоровенной тварью с рогами быка, ушами летучей мыши и десятью руками. В каждой из них было зажато какое-то оружие – от меча, копья и топора до чего-то совершенно неописуемого. Плюс ко всему его окружал защитный покров, который спокойно мог отразить любые магические удары.

Инеррен и не пытался устранить Зверя заклинанием. Вместо этого он произнес:

Минута длится как час,

И руки мои чисты —

Пусть время летит для нас,

Для всех остальных застыв!

И Зверь неподвижно застыл на половине замаха, который неминуемо отсек бы руку Изгнаннику. Воин недоуменно посмотрел на чародея, а тот сделал быстрый знак: давай, мол, убей его и пошли!

Серебряная шпага с легкостью пробила защитный покров, рассекла странные доспехи Зверя и вонзилась в его сердце – если оно, конечно, было у этой твари. Инеррен развеял заклятие, и громадное тело с шумом повалилось поперек узкого прохода.

Когда они вышли из теснины, Изгнанник со стоном боли пал на колени, да и у чародея закружилась голова. Некий шутник из божественной породы расписал небосвод красными и белыми полосами, а в темно-синих провалах между ними беспорядочно вспыхивали и гасли серебряные звезды. Под этим безумным звездно-полосатым небом простиралась опустошенная недавней войной равнина, наискось пересеченная гладкой обсидианово-черной дорогой. Один конец этой дороги терялся вдали, а второй обрывался у края пропасти.

Над пропастью возникло туманное нечто, похожее на тонкую пленку – и на этой пленке находился всадник. В руках он держал арбалет, и минуту спустя в пришельцев веером полетели стрелы. Они напоминали последствия стандартного заклинания «Огненная Стрела», но в них был не огонь, а некая призрачная зеленая субстанция, напоминающая о холоде Бездны, ветре Вечности и печали одиночества. Даже ударив в камень рядом с ними, эта стрела оказывала жуткое воздействие.

Инеррен коротким приказом освободил демона, сидящего в его жезле. Тот оказался невелик ростом, с раскосыми зелеными глазами, в которых светился извращенный, но достаточно острый разум.

– За что ты был наказан?

– Игорный долг, – ответил демон.

– Твое имя?

– Кааб-лан.

– Хорошо. Теперь слушай приказ: разберись вон с тем арбалетчиком, выясни обстановку вокруг и возвращайся с полным докладом.

Кааб-лан расправил золотистые крылья и молнией метнулся к всаднику. Две стрелы прошли мимо, а затем боковой удар хвоста сбросил стрелка в пропасть. Крик его доносился оттуда еще очень долго и, наконец, затих.

– Никого и ничего больше тут нет, – сказал демон.

– Прекрасно. Кстати, что это за место?

В зеленых глазах вспыхнуло искреннее удивление.

– Место боли, место страха, место Сил. Перед тобой, колдун, лежит Двор Хаоса!

Двор Хаоса! В Четрании-то об этом месте ничего не знали. Зато в Аркане чародей перемолвился парой слов с одним странником, который немало порассказал о событиях в этом краю Сфер.

Если Преисподняя была своего рода темницей, Серые Страны – трущобами изгоев, Искаженный Мир – внутренним двориком для прогулок заключенных, а Дома Боли – пыточной камерой, то Двор Хаоса следовало бы называть кабинетом начальника тюрьмы… В этом контексте Аркана (точнее, весь Срединный Мир) являлась не более чем полем для игры.

А его родная Четрания? Песочница на заднем дворе, где развлекаются девять малышей, Девять Богов…

Такая картина строения Вселенной не очень понравилась Инеррену, ведь себя он никак не мог счесть муравьем из песочницы. Разве дано муравью осознать что-либо за пределами своего муравейника?

Вряд ли, подумал чародей. Однако, если насчет муравья он не был уверен, то касательно себя знал точно: ни одна тайна Вселенной не является чересчур сложной для понимания. Если в его распоряжении будет достаточно времени и информации, он сможет познать все, что угодно.

Впрочем, сюда его привела не жажда узнать тайну строения всего сущего, а куда более скромное и практичное дело.