вообще! Но это мода, и она совершенно противоположна моей собственной фигуре – у меня коротковатые ноги, тонкая талия и довольно высокий бюст, невысокий, если не сказать маленький, рост и стремление выглядеть женственной.

Что делать? Одними стрелками от глаз даже против твоей обожаемой Джейн Фонды, у которой в те времена тоже фигуры не было напрочь, одни углы и нахальство, не повоюешь, да и к чему? С такой же проблемой столкнулась прекрасная София Лорен, уж её-то бюст не замаскируешь, но у нее хоть роста хватало…

Я для себя решила, что воевать глупо, эти тощие бесформенные вешалки для одежды мне не соперницы, и на экране нужно создавать образы, а не моду. Вместо того чтобы сесть на жесточайшую диету и похудеть (вернее, просто отощать) в угоду новой моде, я, напротив, поправилась, а на голову надела парик… с проседью!

Вот этого не ожидал никто – я в тридцать два в полном расцвете красоты и женского обаяния (что тут скрывать!) взялась за роль сорокапятилетней обрюзгшей, полуспившейся женщины. Я из тех скромниц, что не любят расписывать собственные достоинства, предпочитая обсуждать чужие недостатки… Потому промолчу о том, насколько удалось перевоплощение.

Какой черт умолчу? Не буду я молчать! Это действительно оскароносная роль, после которой я, правда, так и не сумела похудеть до прежнего веса. Но ведь искусство требует жертв, не так ли? В данном случае жертвой оказалась моя стройность, и пусть только кто-то попробует высказать свое осуждение набранному весу – глаза выцапаю (не за себя – за искусство).

Когда Леман (автор сценария «Кто боится Вирджинии Вульф?») впервые заговорил о роли Марты, я просто молча уставилась на него. Потом осторожно поинтересовалась:

– Эрнест, ты шутишь? Ты предлагаешь мне сыграть полупьяную, опустившуюся мегеру, которая из каприза заставляет придурковатых гостей помогать ей издеваться над собственным мужем?

Леман кивнул:

– Именно так. Ты правильно поняла задумку роли.

А вот Бартон сразу понял, что это великолепная роль и сама пьеса талантлива.

– Лучше сыграй сама, не то это сделает кто-то другой и все лавры заберет себе.

– Ты думаешь?

– Да, она будет сродни шекспировским пьесам, неудивительно, что «Кто боится Вирджинии Вульф?» так успешна на Бродвее.

Ричард только поинтересовался, кто будет играть моего супруга в пьесе Джорджа. А ведь Леман не сразу предложил эту роль именно ему, сначала от возможности показаться на экране в образе затюканного своей бешеной супругой, тестем и жизнью профессора отказались Артур Хилл, Питер О’Тулл, Джек Леммон, Глен Форд, решившие, что это испортит их имидж.

– Ричард, а почему бы тебе самому не сыграть?

– Кого?

– Ну, не Марту же! Конечно, Джорджа.

– С ума сошла? Чтобы завтра все журналисты в полный голос заявили, что мы перенесли на площадку свои собственные домашние скандалы?

– Ричард, неужели ты боишься обвинений в несостоятельности и мужской слабости?

– Я не боюсь, но я привык играть героев, а тут хлюпик.

– Я тоже не привыкла играть толстых, опустившихся теток, предпочитаю ухоженных красавиц, но ведь ты мне советуешь принять роль?

– Леман не согласится.

Майкл, как жаль, что ты не знал Ричарда Бартона! Очень жаль, это великий актер и человек, у Ричарда так многому можно научиться. И дело не в том, что я люблю его как мужчину, даже сейчас люблю, когда его нет на свете, даже несмотря на то что он меня предавал и унижал, все равно люблю. Он очень сильный и красивый мужчина, уэльскую стальную основу Бартона не спрячешь ни под какой мягкостью поведения или за пьяным куражом, все равно видно, что внутри он упрямый, несгибаемый и очень мужественный. Такому человеку решиться и сыграть униженное ничтожество очень трудно.

Ричард гениальный актер, я ни на мгновение не сомневалась, что он справится с ролью, а вот Леман отнесся к идее скептически:

– Ричард слишком сильный. Это видно в каждом кадре.

– Тем лучше! Если будет видно, что эта стерва сломала жизнь сильному мужчине, его образ, да и весь фильм получится более эмоциональным.

Бартона утвердили на роль, к тому же «Уорнер Бразерс», на которой снимался фильм, согласилась с нашим выбором режиссера. Скрепя сердце Леман взял режиссером картины Майка Николса. В этом был свой риск, потому что Майк (вообще-то, он Михаил Игоревич Пешковский, но я столь длиннющее имя выговорить не смогла бы!) режиссер театральный, никакого опыта даже в качестве помощника режиссера в кино не имел, а тут сразу вдруг столь серьезная работа.

Не могу сказать, что мне работалось легко, потому что Николс, как театральный режиссер, предпочитал хорошие репетиции перед каждым дублем, а я привыкла просто обозначать движение и реплики и играть сразу перед камерой. Но я видела, что Ричарду так легче, да и наши партнеры Джордж Сигал и Сэнди Денис, которые играли идиотскую молодую пару, оказавшуюся нашими гостями в фильме, актеры тоже театральные, они были успешны на Бродвее. Все, кроме меня, привыкли сначала репетировать, и я послушно репетировали вместе с ними.

Николс особенно много возился со мной, прекрасно понимая, что мне нужна помощь.

Несколько подпортили настроение две крысы, не упустившие такую возможность. Первой на площадку заявилась Жаклин Кеннеди, с которой у Майка был роман. Она пришла в первый день, якобы пожелать удачи в съемках. В действительности ей очень хотелось убедиться, что я и впрямь поправилась и выгляжу старой даже без грима! Дрянь! Она шепотом заметила это Майку, на что я едко заметила, что и при лишних фунтах, столь необходимых по роли, я выгляжу не хуже, чем некоторые после мучений в спортивном зале.

– Что делать, не всем дано быть сексапильными красавицами даже в роли Марты… А некоторым не помогут никакие усилия…

Что поделать, я не любила Жаклин Кеннеди еще с тех времен, когда она заподозрила меня в желании переспать с ее мужем-сенатором. Тогда я едко заявила, что, видно, миссис Кеннеди не слишком хорошая жена, если в каждом шаге и слове своего мужа подозревает измену. Жаклин элегантная, меня всегда восхищало ее умение быть элегантной без видимых усилий, может, она и прикладывала огромные усилия, но этого не было заметно. Такое умение дорогого стоит.

Но я собственница, и задевать принадлежащих мне мужчин не стоит – могу и глазки выцарапать (может, потому среди моих друзей много гомосексуалистов, у них нет противных подруг). На время съемок Майк Николс принадлежал нам с Бартоном! Он был наш, и влезать всяким там подругам со стороны не стоило.

А Жаклин явилась предъявить свои права на Майка Николса. Я не против, пусть встречаются