Начальник полиции одет по-домашнему, но вряд ли его костюм можно назвать пижамой. Это скорее расслабленный льняной удлиненный кафтан с воротником-стойкой, свободные брюки и мягкие мокасины. В таком костюме легко можно завалиться спать, а также легко завалить пару драугов – так, чтобы размяться перед ужином.

– Я полагаю, ты привел ее сюда не для того, чтобы дать свершиться справедливости. – Говорит Асвальд, глядя сыну в глаза.

Его ледяной тон не дает возможности сомневаться: не будь со мной рядом Бьорна, моя участь была бы решена мгновенно.

– Смотря о какой справедливости ты говоришь. – Отвечает Бьорн. А затем отпускает мою руку, кладет свою ладонь на мое плечо и почтительно представляет: – Отец, это Нея. Нея, это мой отец – Асвальд Хельвин.

Едва сдерживая негодование, начальник полиции сцепляет руки в замок.

– Здравствуй, Нея. – Он медленно переводит взгляд на меня. Его светлые глаза вспыхивают желтым: золотистые искры появляются на радужке всего на мгновение и тут же гаснут. – Возможно, при других обстоятельствах я был бы рад тому, что у меня появилась племянница. Но… то, при каких обстоятельствах ты была рождена, и то, кем благодаря этому стала… – Он стискивает челюсти так, что едва не скрипят зубы. – А также то, что ты сделала с моим сыном. Все это не позволяет мне испытывать радость по этому поводу.

– Я понимаю вас. – Произношу я.

И не узнаю собственный голос. Он кажется тихим и сиплым.

Мне стоит труда взять себя в руки и вдохнуть больше воздуха в легкие.

– Я вижу, Бьорн не разглядел твоего нутра. – Мужчина бросает короткий насмешливый взгляд на сына. – Он добр и потому беспечен и глуп. – Говорит он с сожалением.

– Отец! – Просит Бьорн.

– Возможно, его подкупает то, что вы с ним родственники. – Продолжает Асвальд. – А, возможно, он просто излишне доверчив к людям. Особенно – к хорошеньким молодым девушкам.

– Отец. – Голос парня приобретает угрожающие нотки.

И я замечаю, как мужчина сглатывает. Очевидно, что ему не очень-то хочется снова встретиться с медведем.

– Но полагаю, – начальник полиции скрещивает руки на груди, – ты уже в курсе наших семейных традиций, раз пришла сюда с ним? Мои предки веками защищали эти земли от таких, как ты, Нея. И я не могу позволить тебе покинуть этот дом живой. – Он сочувственно улыбается. – Ничего личного. – Поднимает вверх руки. – Кем бы ты ни была: одноклассницей, родственницей, близкой подругой. Твоя глубочайшая сущность – убивать, и ты будешь это делать, как бы хорошо не была воспитана, и как бы ни уважала каждого из нас. Прости, Нея…

– Ты не посмеешь. – Почти рычит Бьорн.

– Если мне придется убить и тебя, сын, то я это сделаю. – Твердо и самоуверенно говорит Асвальд. – Сожалею, но эта девушка – угроза для всех нас.

– Это не так!

– Ты обманываешься, Бьорн.

– Ты ее совсем не знаешь! – Рявкает парень.

– Мне достаточно того, что натворила ее названная тетушка, и того, что эта девица сотворила с тобой! – Мужчина ударяет кулаком по столу.

И тут Бьорн так шумно выдыхает – так, что мне становится страшно. В следующую секунду грудь высоко вздымается на вдохе, а плечи расправляются. «Только не это» – успеваю подумать я, как его кулаки сжимаются, а глаза наливаются чернотой.

– Приди уже в себя! – Презрительно бросает Асвальд, словно не замечая того, что творится с сыном.

Но я не могу этого допустить. Только не так, не сейчас, и не поставив под угрозу жизни нас обоих.

– Бьорн! – Я дергаю его за руку. Тяну за локоть, заставляю повернуться ко мне. – Бьорн, посмотри на меня! – Прошу. Обхватываю ладонями его лицо и заглядываю в глаза. – Не надо, Бьорн, все хорошо. Он этого не стоит. Нет. Нужно успокоится, слышишь? Посмотри на меня. Просто посмотри на меня, хорошо?

Парень пытается сфокусироваться на моем лице, а затем вдруг с болью выдыхает.

– Нея?..

Тьма в его глазах бледнеет, медленно растворяется.

– Пожалуйста, не провоцируйте его больше. – Бросаю я его отцу. – Ему трудно! Он изменился, но это все еще ваш сын!

– Хотелось бы верить. – Устало произносит Асвальд.

Но в его взгляде проскальзывает настоящее беспокойство: мужчине хочется подойти, и он бы точно подошел к сыну, не будь здесь меня.

– Ты не тронешь ее, ясно? – Переведя дух, хрипло говорит Бьорн. Взмахивает рукой. – Только через мой труп!

– Что здесь происходит? – Это на пороге появляется Асмунд и, заметив меня, застывает в неловком смущении. – Нея?..

Если папочка и поддерживает идею убить меня, то уж точно лишь с подачки старшего брата. Потому что, судя по взгляду, он, скорее, рад меня видеть, чем наоборот.

– Они точно не поубивают друг друга?

Губы Асмунда трогает легкая улыбка.

– Все возможно. – Он берет изящную фарфоровую кружку и наливает в нее кофе из кофейника. – Но, в любом случае, им лучше поговорить без тебя.

Мы сидим в столовой друг напротив друга за большим, длинным столом. Здесь можно проводить приемы и кормить одновременно около тридцати гостей, а мы сидим вдвоем. В тишине. В пустом помещении, наполненном холодным светом светильников и ароматом свежесваренного кофе. И мне жутко неловко.

– Тогда хорошо, что мы с вами ушли. Я – раздражающий фактор для Асвальда, без меня они быстрее договорятся.

– Я рад тебя видеть, Нея. – Мужчина наливает себе кофе и обхватывает руками кружку. – И… я переживал.

– Вы не боитесь меня? – Решаю его огорошить.

Сейчас Асмунд не в церковном облачении, на нем обычный свитер и брюки, но его пальцы то и дело прикасаются к горлу, чтобы поправить несуществующий воротничок. Он нервничает, но это скорее смущение, чем напряжение.

– В каком смысле? – Мужчина покашливает.

– Ну, я же зло. Наттмара. Оборотень.

– Я говорил с Анной: пока мы оба бодрствуем, ты не можешь причинить мне вред. Все верно?

– Верно. – Подтверждаю я. Делаю глоток кофе и морщусь, обжигая язык. – Вот только я все же опасна. И очень.

– И у Асвальда совершенно четкие мысли на этот счет.

– А у вас?

Над столом повисает тишина.

Все-таки, он отличается от брата. У него не столь жесткие черты лица, и взгляд более мягкий – светлые глаза не отливают льдом, смотрят прямо, открыто: человек с таким взглядом выглядит искренним, и кажется, не держит камень за пазухой.

А если честно, Асмунд Хельвин красив как рок-звезда: светло-русые волосы, высокий рост, изящные длинные пальцы и ухоженная кожа, даже несмотря на мелкие морщинки в уголках глаз. Такого проще представить на сцене с гитарой в окружении толп поклонниц, чем с крестом и библией в храме. Да и с кинжалом он смотрелся эффектно – чистый герой боевика.