– Значит, убийство.

– Несомненно. Мы правильно угадали, что Верещагин, как и Васильев, был каким-то образом связан с заказчиком и скорее всего получил от него деньги за устранение Кота, который слишком много знал. После чего он сам был убит... Это столь же очевидно, сколь и недоказуемо, но нам, слава богу, доказательства и не нужны. Нам нужна картина, и в связи с этим похищением многое становится ясным.

– Например?

– Например, откуда он там вообще взялся, этот Верещагин со своими бойцами. Понимаете, если бы вместе с картиной украли и золото, воров стали бы искать, и очень могло статься, что нашли бы. А так... Все, кто напрямую или через посредника общался с заказчиком, умерли, остальные сидят, золото на месте, никто никого не ищет...

– Умерли не все, – напомнил Глеб. – Короткий-то не умер! Он свистнул картину, отдал ее заказчику, получил свои денежки и сейчас греет свое бледное пузо на солнышке где-нибудь неподалеку от экватора.

Ирина поморщилась при слове "свистнул", но промолчала.

– Я считаю, что нужно подключить к поиску Короткого Интерпол, – продолжал Глеб. – Пусть-ка поинтересуются, не объявился ли где-нибудь на просторах глобуса новоявленный миллионер российского происхождения, ростом где-то метр сорок, от силы полтора... Думаю, если он начал тратить деньги, найти его будет несложно. А уж он, если его хорошенько попросить, сам, и притом с радостью, отведет нас к заказчику.

– Звучит логично, – с непонятной интонацией сказал Федор Филиппович. – Настолько логично, что первым делом приходит в голову. А ты не подумал, что заказчик мог это предусмотреть?

– Подумал, конечно, – огрызнулся Сиверов. – Но отработать этот вариант все равно необходимо. Вот пусть хваленый Интерпол и пошевелит зад... гм... в общем, пусть пошевелятся, им это только на пользу пойдет. Я, конечно, не против поездить по миру в поисках Короткого. Давайте наметим маршрут: Канны, Ницца, Кот д'Ор, потом Майорка, Кипр и дальше – Канары, Багамы, Флорида, Лос-Анджелес, Сан-Франциско...

– Когда соберешься в аэропорт, – с подозрительной кротостью сказал ему Федор Филиппович, – внимательно смотри под ноги. Не ровен час, на губу себе наступишь, путешественник...

– Вот, – сказал Глеб, обращаясь к Ирине, – яркий образчик так называемого генеральского юмора... Естественно, – продолжал он, снова поворачиваясь к Потапчуку, – ни в одном из перечисленных мною мест Короткого скорее всего нет. Поэтому, разумеется, в турне по всем этим райским местечкам отправится какой-нибудь чиновник Интерпола – будет окунаться в ласковый прибой, ночевать в пятизвездочных отелях и угощать коктейлями полуобнаженных красоток на берегах лазурных бассейнов... Сам он, естественно, тоже будет угощаться – и коктейлями, и красотками...

– Гм, – сказала Ирина.

– Пардон, мадам, – с французским прононсом выговорил Глеб, – из песни слова не выкинешь. Это я к тому, что мне, судя по всему, тоже придется отправиться в турне, только по местам, не столь отдаленным и куда менее привлекательным.

– Глеб Петрович хочет сказать, – перевел эту витиеватую тираду на простой русский язык генерал, – что намерен осмотреть приемные покои больниц и в особенности морги обеих столиц и их окрестностей на предмет пребывания там неопознанных трупов с интересующими нас приметами.

– Так точно, – без малейшего энтузиазма согласился Сиверов. – Я ведь не в Интерполе работаю. Не идите к нему в отдел, Ирина Константиновна, – добавил он задушевным тоном. – Оглянуться не успеете, как вместо музеев и выставочных залов начнете посещать прозекторские, а вместо художников и искусствоведов станете общаться с бомжами и уголовниками.

Ирина содрогнулась, представив себе "турне", о котором так легко, словно о самом обычном деле, говорили Потапчук и Сиверов.

– Вы думаете, его тоже могли убить? – спросила она, стараясь скрыть замешательство.

– Лично мне это кажется наиболее простым и естественным выходом из ситуации, – сказал Сиверов. – До сих пор неизвестный нам заказчик именно так и действовал. Сначала инженер Градов, потом Кот, за ним – тот омоновец, Верещагин... Ведь это же очень удобно, надежно и дешево – намного дешевле, чем пытаться купить молчание за деньги. Сколько бы ты ни заплатил исполнителю, всегда существует опасность того, что он снова возникнет перед тобой и начнет тебя шантажировать. А то и попадется на каком-нибудь другом деле, получит пару раз милицейской дубинкой по почкам и выложит про тебя всю правду-матку – просто так, чтобы скостить себе годик со срока...

– Вот еще что, – прервал эту лекцию Федор Филиппович. – Надо снова побывать у Мансурова и присмотреться к нему более внимательно.

– Да, – согласился Сиверов, – пожалуй.

– А кто такой Мансуров? – спросила Ирина.

Она была почти уверена, что ей не ответят, – с какой, собственно, стати им было отвечать? – но Глеб, закурив новую сигарету, сказал:

– Мансуров – это питерский врач, хирург, на даче которого мы жили, когда готовилось ограбление.

– Врач – заказчик ограбления? – усомнилась Ирина.

– А почему бы и нет? Повредиться рассудком и захотеть повесить у себя в спальне работу самого Леонардо может кто угодно. Доходы доктора Мансурова, кстати, вполне позволяют ему организовать и оплатить подобную акцию, тем более что потрачено на самом-то деле было всего ничего, от силы тысяч десять. К тому же у него слишком хорошее алиби: все то время, что мы просидели у него на даче, он провел за границей, на каком-то международном не то симпозиуме, не то конгрессе, и вернулся оттуда только через неделю после ограбления. Его, естественно, допросили, и он, естественно, с возмущением объявил о своем полном неведении – мало ли кто мог забраться на дачу в его отсутствие!

– И вы ему поверили? – изумилась Ирина. – Поверили и оставили в покое?

– Ну, не так уж и поверили, – сказал Федор Филиппович.

– И не совсем оставили в покое, – добавил Глеб. – Я лично дважды побывал у него в гостях – один раз на городской квартире и второй – на даче. Доктор Мансуров этого, сами понимаете, не знал. К сожалению, мне так и не удалось обнаружить никаких улик, хотя я очень старался. Да и какие могли быть улики, ограбление-то сорвалось! А у нас ведь как: не пойман – не вор...

– Мне показалось, что вы смотрите на эту проблему как-то иначе, – заметила Ирина.

– Так что же, – воскликнул Глеб, – я, по-вашему, должен был шлепнуть его только лишь по подозрению в организации неудачного ограбления?! Ну что мы могли предъявить этому доктору Мансурову? О чем спросить – не он ли пытался похитить золото инков? Так ведь он даже не зубной техник, а пластический хирург, на кой ляд ему золото?

– Нити из него плести, – язвительно проворчал генерал Потапчук. – Знаешь про такую технологию? Под кожу вживляются золотые нити, и, как только появляются морщинки и мешки под глазами, добрый доктор тянет за ниточки за ушами: р-раз! – и кожа на физиономии опять натянута, как на барабане, хоть марши на ней играй. Особенно хорошо, заметь, для этого подходят золотые украшения пятнадцатого – шестнадцатого веков... Так же, впрочем, как и для изготовления зубных протезов. Что ты несешь? Слушать тебя противно, ей-богу... Вот теперь пойди и спроси у него, не он ли украл «Мадонну Литта»...