в его высказываниях. Но он говорил правду. Есть вещи о которых знают единицы, знания подобного уровня сводят людей с ума. Есть архивы и сборники информации, изучив которые человек просто умирает не дожив и до утра. Реальная картина мира доводит до инфаркта самых впечатлительных, у более сдержанных просто лопаются сосуды в головном мозге. Но элита справляется с этими знаниями из поколения в поколение, их готовят к этим знаниям постепенно с самого детства, растят в более адаптивной среде. Именно поэтому они там, а мы здесь.

Наукамоль. Учебник трёх уровней секретного знания. Третий уровень считается базовым, доступен мировым правителям и ближайшему окружению. Ко второму уровню имеют допуск лишь единицы, действительно самые могущественные люди на планете, их по правилам кодекса Наукамоля должно быть не более трёх человек и все они по правилам не могут одновременно находиться на одном континенте. И на самом деле дело даже не в количественном ограничении, а в человеческой силе. Мало кто способен нести эти знания внутри себя. Изучив третий уровень каждый понимает по своим ощущениям, что со вторым справится – сродни самоубийству. И никакой азарт, и любопытство не заставят самого лихого смельчака среди элиты перейти эту черту. О том, что существует первый уровень никто даже не заикается, об этом могут знать лишь постигшие второй уровень. Но несмотря на казалось бы простую арифметику никто не уверен, что первый уровень существует и что он доступен здесь на Земле.

Это было первое упоминание о Наукамоле. Я слушал Дюка и казалось, что это какой—то фантастический шпионский детектив. Но к сожалению, он говорил правду, у меня не было в этом ни тени сомнения. Больше он никогда не говорил на эту тему, даже несмотря на то, что я сам задавал наводящие вопросы. Я не заметил сам, как постепенно погрузился в размышления о Наукамоле. Каждый день и каждый час словно наваждение, я думал обо всем этом все чаще. Моё желание постичь эти знания возрастало, пока не превратилось в навязчивую идею и цель дальнейшей жизни. Очень сложно знать о существовании подобного источника знаний и продолжать жить осознавая, что вокруг слишком много лживых декораций, и наша реальность – это далеко не то, что мы видим и представляем себе. Ведомые. Мы словно стадо, гонимое пастухом в определённом направлении или искусственный водоём, наполненный, но мы не формируем его форму, а лишь заполняем. Это был тяжёлый период. Кэрол чувствовала, что со мной что—то происходит, мои мысли были далеко. Она пыталась достучаться до меня, но я не хотел обсуждать с ней это, но она конечно ощущала эту недосказанность. И все же мы были вместе несмотря ни на что, и продолжали любить друг друга. Вскоре мои сеансы с Дюком прекратились. Я потерял самообладание и наше общение с генералом походило на допросы. Со стороны это могло выглядеть глупо. Я пытался вывести его на интересующие меня вопросы, подводил диалог к Наукамолю. А Дюк рассказывал в совершенно произвольной форме, о чем угодно, он все больше терял рассудок, и я не мог контролировать этот процесс. Для дочери генерала стало очевидно, что пользы от этого сотрудничества больше нет. После последнего сеанса она рассчитала меня и сказала, что безумие отца похоже заразно. Последние её слова мне: «Не берите на себя ношу, Расти, которую не потянете» Черт возьми, что она имела ввиду! Неужели она имела доступ к Наукамолю? Ведь она дочь генерала! Или же она имела ввиду, что мне не справится с её безумным папашей? Я не успел задать ей этот вопрос. Мои попытки встретиться или поговорить по телефону она игнорировала. Именно так я узнал о Наукамоле и жизнь перевернулась вверх дном, а ведь я его даже не держал в руках. Быть может оно и к лучшему, не каждому дано с таким справится»

Через полгода после событий в Мексике и рассказе Расти о Наукамоле нас ожидал маленький сюрприз. Я был в офисе один, когда к нам внезапно заглянул в гости какой—то мексиканец. Он вошёл и не представившись сообщил: «Мне нужен Расти! Это его контора?» Я ответил, что Расти сейчас нет. «Передайте ему, что заходил его старый знакомый из Мексики, он поймёт. За ним должок. Передайте, что заходил доктор». «Пастор?» – высказал я свою догадку. Пастор Барбадилья оживился: «Откуда ты знаешь моё имя, парень? Расти оставил деньги для меня?»

Я ответил: «Нет. Я помощник Расти и я тоже был в Мексике. Как вы здесь оказались? Где вас искать в городе или как с вами связаться?»

«Это лишнее, слишком многие хотели бы меня отыскать»

«Я попробую связаться с Расти прямо сейчас» Я позвонил домой Расти и он сказал, что будет в офисе через несколько часов. Деньги уже давно были приготовлены, сразу после победы Гарольда на WMT.

«Расти будет через пару часов», – успокоил я мистера Барбадилья.

«Отлично, парниша, я посижу здесь тихонько, подремлю»

«Мы ждали от вас посланника, а теперь спустя полгода Вы появились лично», – мой вопрос не предполагал ответ.

«Мне пришлось свалить, я давно это планировал. Эти бессмысленные войны меня допекли. Мой дом там, где моя Хуанита. Я провёл слишком много лет пытаясь забыть её и самого себя. Мне говорили, что я гениальный врач и что многого можно добиться в жизни спасая жизни тем, кто жить на самом деле не достоин. Теперь я здесь чтобы все исправить»

Больше Барбадилья не вымолвил ни слова, не выражал никаких эмоций, кроме благодарных кивков, когда я приносил ему кофе. Расти прибыл через четыре часа.

«Мистер Барбадилья, мне жаль, что я заставил вас ждать, ваш личный визит стал сюрпризом в некоторой степени. Сами понимаете, в съёмном помещении такие суммы держать не безопасно». Расти положил на стол перед Пастором свёрток с деньгами, бумажный пакет из обычного продуктового магазина. Барбадилья не проверяя содержимого ответил: «Благодарю тебя, один из немногих достойных гринго». Он протянул руку Расти. И сразу направился к выходу, на мгновение остановившись обернулся и глядя мне в глаза сказал: «Салют, парниша», и вышел.

– Крутой мужик, – Расти смотрел на остывшие следы Барбадильи, словно все ещё видел того.

– Ты так уважительно относишься к нему несмотря на все то, что он делал с Гарольдом?

– Именно так, Винс. Ни меня, ни Гарольда, никто нас насильно в Мексику не тянул. Это был наш выбор, наше желание и наша ответственность. Пастор предупреждал о риске и возможных последствиях. Каждый умирает от того к чему стремится, мы сами