— Сердце — это город? — поинтересовалась Маша.

— Да, центр империи.

— А Заклятский император, — хихикнула девушка.

— Некоронованный пока, — Митяй упустил её смешок, который оскорбил его самые теплые чувства к учителю.

— А когда коронация? — Маша явно издевалась над парнем, поэтому он настроил зеркало заднего вида, чтобы смотреть на её румяное довольное личико.

— Когда наследника родишь.

Мария улыбаться не перестала, только улыбка стала хищной.

— Я только от Воева рожать буду, помяни мое слово, не заставите, — прошипела она с усмешкой.

— Заклятский бесплоден, биологическим отцом его ребенка выбран Воев. Поэтому он тебя сразу и не выкрал, ждал, когда ребенок подрастет, даже если ты сейчас взбрыкнешь, у нас есть средства, чтобы мальчик выжил.

— Ты даже пол знаешь, — вздохнула Маша.

— И даже имя, которое вы выбрали, — удовлетворенно ехидничал Митяй.

— А почему он хотел меня в Приозерном утащить? — недопонимала Маша, яблоко как-то больше не лезло, и она сунула огрызок в руки охранника.

— Думал тогда, кто отцом ребенка станет. Не сразу решил Лёшку выбрать.

— А кого думал выбрать?

— Меня, — он расплылся в улыбке. — Я должен был стать отцом твоего ребенка, но Борис Евгеньевич почему-то решил, что от влюбленных в паре рождаются крепкие и удачливые дети, поэтому ты так долго была с Воевым.

— Хозяин мира Борис Евгеньевич у нас, не так ли?

— Двух миров, Мария Кирилловна. Когда ты узнаешь, какие люди строят империю, проникнешься уважением к своему новому супругу. А что касается меня, так я очень благодарен, что ты тогда Борису позвонила и попросила вытащить нас с завода Залеских. Дикие нас реально спасли. А я ведь думал, всё, смерть моя пришла.

Маша закрыла глаза, наваливалась паника, хотелось рвануть прямо на ходу из машины, убиться вместе с ребенком, лишь бы не попасть в рабство. Но дверь была заблокирована.

— Не глупи, — рыкнул Митяй, и охранник рядом как-то резко дернулся в сторону Маши с лицом испуганного раба, не выполнившего приказ.

Дальше было тихо. Маша приклонилась лбом к стеклу и обреченно усмехнулась. Вот так прошлым летом её увозил Лёша из мира людей в мир оборотней, насильно, без права выбора.

Машина неслась на запад. Завернула с трассы на отличную дорогу и выехала в закрытую зону частного аэропорта. Небольшая взлетная полоса и транспорт малой авиации. Было многолюдно. На очищенной от снега площадке столпились человеческие мужчины кто в деловых костюмах, кто одет попроще, но у всех важный вид и дорогие куртки на плечах. Между ними стояли три стюардессы в синих костюмах и красных пилотках, они были оборотнями, не мерзли на морозе и заигрывали с будущими клиентами.

Все покидали автомобиль. Митяй открыл дверцу, чтобы выпустить Марию, но она села посередине сиденья, выходить отказалась.

Толпа с радостью встретила кудрявого мужика, который со своей братвой полез обниматься со старыми знакомыми. И тут началось то, зачем мужчины собрались. Они расстёгивали свои вороты и показывали волчицам свои ключицы, а девки стали обслуживать их, кусали одного за другим, превращая в оборотней. Пошатываясь, покусанные проходили в небольшие самолеты, где им станет плохо, ну а потом очень хорошо.

— Мон амур, — большая ладонь возникла рядом с Машиным лицом. Заклятский нагнулся, заглядывая в машину. Как всегда, с иголочки, в дорогом зеленом костюме. — Ты все так же восхитительно пахнешь.

Кто-то ему уже подстриг брови, сделал маникюр и модную стрижку. Выглядел он на все сто, и если правда, что он так велик и могуч, то любая женщина пошла бы за таким, а вот Маше страх как не хотелось попадать под его власть.

Не дождавшись, когда девушка вылезет, он сам сел в машину и не дал Маше сбежать через другую дверь. Тут даже попытка сопротивляться невозможна, руки его были таким сильными, что Маша невольно вспомнила, как ими Борис вскрывал кабину машины, пытаясь спасти попавших в аварию девушек.

— Ребенка не пугай, — шептал он ей на ухо, стал поглаживать круглый живот. — Не будем его звать Владимир, он будет Владамир Борисович Заклятский.

— Не будет, — само собой выпало.

Его пальцы скользнули по пуговкам на платье, открыв одно плечо.

— Так нельзя! — испугалась Маша, когда его пальцы тронули метку на её ключице, что источала запах любимого волка.

— Можно, если осторожно, мон амур. Мне не нравится, что ты моего сына пугаешь своим беспричинным страхом. Станешь моей, и смятение уйдет.

— Я могу умереть, — она знала это наверняка, все оборотни знают, что вторую метку можно ставить только после года вдовства, иначе наступит смерть.

— Воев всадил мне в позвоночник пять пуль и две в голову, а я выжил, — он горячо шептал ей прямо в лицо. — И ты выживешь.

Он резко припал к её ключице и запустил в Лёшину метку свои клыки, при этом сковал все движения девушки и не обращал внимания на её крики, пока она не потеряла сознание и безвольно не упала в его руки.

***

Зал был небольшим. Стены его, словно сплетенные черные стволы сосен, соединённые между собой странным веществом, твердым, как бетон, и пористым, как сухая морская губка. При этом вещество имело внутри себя элементы скелетов маленьких животных, а наощупь было очень теплое.

Потолок был высоким, не меньше шести метров. Из стен торчали искривленные черные ветви. Они неожиданно стали двигаться, убрались в стены, влились в них, а потом появились в другом месте. Маша оглянулась на слух, ветки выросли над окном, выставив напоказ скелет небольшой птицы, все кости поддерживались отдельно тонкими вицами. Пруты черные стали двигаться, показывая, что птица летала, кости крыльев падали вниз и поднимались вверх. Маша даже подумала, что это представление для неё, поэтому улыбнулась.

Окно было высоким и узким, не имело стёкол. Но воздух был тёплым, и никакого морозного дуновения не ощущалось.

Взгляд приковал мужчина, который спал вместе с Машей на круглой кровати с черным шелковым бельем. Тело его было большим и мускулистым, грудь волосатая, как и руки. Прикрыт тонкой тканью, а одна нога согнута в колене. Расслаблялся после…

Маша упала обратно на подушку, копаясь в ощущениях. Она чувствовала боль только в сосках налитой груди. Между ног все было мокрым и липким. С ней занимались сексом. И это при том, что она беременна и без сознания. Горячая рука любовника прокатилась по попе.

Девушка ругала себя за измену, ненавидела все, что происходит, но только малой частью себя. Волчица внутри ничего дурного не видела в произошедшем. Самец не угрожал потомству, поставил на теле свою метку, теперь имел полное право требовать случки. И даже человек, окутанный непонятным колдовством, не сразу вспомнил голос и запах бывшего мужа. Все мысли перекочевали на ребенка и его будущее.