Сообщение поразило Оператора до глубины души. Он немедленно уничтожил его. Затем стер с компьютерного диска копию картины. Потом достал из дисководов сначала диск, а после – дискету. Выключил ноутбук. Компьютерный диск Оператор положил в коробочку и бросил в верхний ящик стола, где валялось не менее пятидесяти подобных дисков. Встал из-за стола, прошелся в раздумье по комнате. Затем открыл тайник и спрятал в него дискету с дешифрующей программой.

Дискета-дешифратор представляла собой последнюю разработку ученых и технологов из Лэнгли. На вид – дискета как дискета, обычная трехдюймовая, марки TDK Таких в России миллионы. Однако благодаря хитроумному устройству записанной на ней программой мог воспользоваться только один человек – он, Оператор. Перед тем как взять ее в руки, Оператор нажимал большим пальцем на металлический кружок в центре дискеты. Нажатие запускало встроенный микрочип, процессор сравнивал отпечаток большого пальца с тем, что был заложен в его памяти. Если папиллярный рисунок не совпадал (или нажатия пальцем на центр дискеты вовсе не следовало), через двадцать секунд поступала команда на уничтожение. Крошечный кусочек пластита, также вмонтированный в дискету, разносил ее (а заодно и компьютер противника) в мелкую пыль.

Все это Оператору очень доходчиво объяснил в свое время его куратор из американского посольства. Они сидели тогда на лавочке в Gorky Park, и тот, почти без акцента, с неизменным американским чувством скучающего превосходства втолковывал Оператору о высотах, коих достигла «звездно-полосатая» техническая мысль.

Помнится, тогда Оператор тоскливо подумал: «Так-то оно так, дискету с дешифрующей программой, может, и разнесет на кусочки, если она окажется в чужих руках. Но кто мне даст гарантию, что у вас в посольстве, или в Лэнгли, или еще где-нибудь не сидит российский «крот», который сдаст (или уже сдал!) меня со всеми потрохами!» Когда Оператор шел на вербовку, он настаивал, чтобы о его работе на врага знали только его куратор из посольства, директор ЦРУ и президент Соединенных Штатов. Однако он понимал, что такое вряд ли возможно. Наверняка о том, кто он на самом деле, знают и другие люди в Вашингтоне. И кто может за них поручиться! Кто может дать гарантию, что его не сдадут – как Гордиевский сдал американцам всех, каких только знал, советских агентов, а Эймс – американских… Никаких иллюзий по поводу того, что американцы будут, случись что, отстаивать, выкрадывать или обменивать его, у Оператора не было. Не было у него иллюзий и по поводу американских свобод и их хваленого образа жизни. «Российская империя – тюрьма, – вспомнились Оператору строки любимого поэта. – Но за границей – та же кутерьма…»

Однако американцы хоть платили… Что было у него в России? Что ожидало его впереди? Двухкомнатная квартирка, бревенчатая дачка на участке в шесть соток… Печурка, которую надо начинать топить уже в конце августа… Уже в конце августа – заморозки на почве, надо успеть выкопать картошку, а земля тяжелая, глинистая, руки и ногти все грязные от клубней… Да еще если ледяной дождь зарядит…Бр-р-р!… Что за ужасная страна!.. Холодная, громадная, ленивая, пьющая, промозглая!.. О, как бы хотелось Оператору провести жизнь в праздности и тепле – слишком много он в своей жизни работал, слишком часто мерз… Поселиться в южной стране – скажем, в Испании… В рыбацкой деревушке, где дома из белого камня… Жить в маленьком белом доме – на берегу моря, над самым обрывом… Белые ставенки-жалюзи… А внизу, под ногами, бурунится прибой, а из окон далеко-далеко видна синяя гладь… И припекает солнце… А по утрам, не известный никому и никому не интересный, он будет ходить в близлежащее кафе завтракать… И бармен станет называть его по имени и вежливо спрашивать: «Вам как всегда, сеньор?»… И ставить перед ним чашку крепчайшего кофе, и сливки, и рогалик с маслом, вареньем и медом… А он не спеша будет завтракать и лениво пролистывать газету… И зима будет длиться не шесть месяцев в году, как в этой ненавистной Москве. Так, ненадолго задуют шторма, налетят дожди, а потом снова – солнце… А теплыми вечерами он будет ходить в то же кафе смотреть, как отплясывают молодые танцоры фламенко… Ночь теплая, и лавром пахнет, и лимоном…

Как ясно он представлял эту свою жизнь «после»! И ведь это «после» может наступить совсем скоро. Буквально через месяц. Или даже через две недели… Его вывезут отсюда, и у него будет много денег… А значит, будет покой и воля… Он это заслужил… И ради этого он может потерпеть… Все перетерпеть… В конце концов, недолго осталось… Можно вынести и гадкое сознание того, что он, как ни крути, – предатель… И удушливый страх… И высокомерие его куратора Стива… И – необходимость убивать…

Оператор еще раз прокрутил в уме полученную из Лэнгли шифровку. Задание казалось неожиданным, странным и сложным. Пока он не представлял себе, как его можно выполнить. Но выполнить его было необходимо. Ведь они обещали, что оно станет последним. А значит, мечта его жизни – маленький беленький домик на юге – станет реальностью. Только руку протяни!..

То же самое время. Москва. Капитан Петренко

Какая-то чепуха творилась с этим Кольцовым. Настоящая неразбериха. Второй раз он удирал из-под самого петренковского носа.

Капитан откинулся в кресле в своем кабинете-клетушке в подвале КОМКОНа. Посмотрел в потолок и попытался связать события в логическую цепочку.

Связываться они не хотели. Все было странным. Для начала: как и почему Кольцов встретился с хозяином той самой квартиры в Орехове-Борисове, журналистом Полуяновым? Неужели Полуянов не врет и это была действительно случайная встреча? Кольцов выбежал из казино, «голоснул» – а тут как тут журналист проезжает на своей «шестерке»? Ох, не любил Петренко случайных совпадений, не верил он в них… А почему Полуянов с Кольцовым в таком разе отправились к журналисту домой? Ну, скажите: какой нормальный «бомбила» повезет случайного седока к себе на дом (если тот, конечно, не хорошенькая девчонка, напрашивающаяся на любовь)? Может, журналюга – «голубой»? Эту версию, конечно, надо проверить, но на гомика Полуянов явно не походил…

Еще вопрос: Полуянов с Кольцовым полночи сидели у того на кухне, выпивали, закусывали… Стало быть, как это водится у нас, говорили; точнее даже – задушевно говорили… Что Кольцов успел растрепать о себе Полуянову? Сам Полуянов по этому поводу молчал как партизан, и как раз это-то и настораживало. Похоже было – по глазкам его хитреньким, – что журналист что-то скрывает… Допросить бы его как следует – нет, безо всякой «третьей степени устрашения» и физического воздействия, однако взять в оборот психологическими методами… Однако, во-первых, стремно – все ж таки корреспондент, и не какого-нибудь «Краснококшайского рабочего», а всероссийски известных «Молодежных вестей». Он и так, появившись в собственной квартире, начал с наездов: кто они, мол, такие и что они в его жилище делают. Пришлось демонстрировать ему красную книжицу с аббревиатурой «ФСБ» и внятно, но внушительно приводить в чувство: вы, дескать, гражданин Полуянов, укрываете преступника, совершившего, между прочим, убийство, а еще имеете наглость качать права перед представителями органов… Но заниматься с Полуяновым вплотную. Петренко просто не было времени – тем более что тот, судя по всему, знать не знал, ведать не ведал, куда Кольцов исчез… Единственное, что сделал Петренко, – это внедрил в сознание журналиста легенду: Кольцов-де – мошенник высокого полета, гипнотизер и «катала», в данный момент прибыл в столицу на гастроли, но разыскивается он органами не только за свои махинации, но и по поводу жестокого убийства… «И вам еще повезло, гражданин Полуянов, что вы остались после общения с ним целы и невредимы…» К тому же было очевидно: никакой, даже самый жесткий разговор с Полуяновым не помог бы дать Петренко ответ на вопрос: куда исчез бывший летчик?