Она смотрелась потрясающе в своем белом топе и узкой голубой юбке. Ромка поневоле залюбовался сестрой. В голове стрельнула греховная мысль: «Жаль, что она мне родственница. Прямо скажу, не отказался бы дружить с такой девчонкой…» Елена Геннадьевна смотрелась легкой, непринужденной и… какой-то неземной. Казалось, она совсем не волнуется из-за того, что ей предстоит ужинать в компании самого знаменитого в мире фокусника и самой красивой на планете супермодели. Сам же Роман чувствовал себя скованно в нещадно наглаженной Леной белой рубашке. Ботинки, заразы, скрипели и жали. Только что они с сестрой имели бурную дискуссию на предмет галстука-бабочки. Лена считала, что «бантик» удачно довершит его наряд, а Ромка отчаянно сопротивлялся:

– Жара же на улице! Да и как я в метро поеду?!! Еще за крупье примут!

В конце концов Лена оставила надежду повязать ему бантик, но уговорила сбрить Ромкину гордость, небольшую бородку-пушок. Честно сказать, Роман еще ни разу не брился, хотя станок и пенку в подарок уже получил. Бородка – это круто, а бриться было совсем не круто. После бурных дебатов от бороденки договорились избавиться. Роман торчал в ванной, корчил себе в зеркало рожи и неумело орудовал бритвой. Лена стояла за спиной и давала советы. Совместными усилиями они обошлись без боевых ранений. Как ни странно, результат Ромке понравился. Сестра помазала свежевыбритое лицо увлажняющим кремом.

Наконец Лена критически осмотрела Ромин наряд и осталась довольна.

– Хорошо, что мы начали собираться за три часа, – удовлетворенно сказала она.

Рома удивленно взглянул на часы: действительно, уже пора было выходить. Он заметил:

– А мне казалось, что и часа не прошло…

– А тебе всегда так кажется, – фыркнула Лена. – Кто вчера в аэропорт опоздал?

– Ну не зуди, училка… И не вздумай за ужином мне ротик вытирать.

– Дурацкая это затея – с ужином, – опять не удержалась Лена.

* * *

– Дурацкая это затея – с ужином, – опять не удержалась Клаудиа.

Дэвид пожал плечами. Он не видел в этом ничего дурацкого. Обычный рекламный ход. Один из многих. Ему даже интересно было посмотреть на обычных русских, которые будут сидеть с ними за одним столом.

Клаудиа продолжала:

– А вдруг они будут чавкать? Или – нести чушь? Или – просить политического убежища?

– Да брось ты, – улыбнулся Дэвид. – Их наверняка КГБ сто раз проверил.

Они вышли из своего метропольского пентхауза. За спинами тут же бесшумно вырисовалась охрана. В ресторане «Театро» их уже ждали.

За столиком у окна сидела очаровательная, отчаянно загорелая девушка лет двадцати пяти в компании с совсем молодым и слегка перепуганным парнем-тинейджером.

Дэвид галантно поцеловал ручку русской девушке – он остался вполне доволен и ее внешним видом, и тонким ароматом духов, исходившим от чистого тела. А юный русский юноша весьма умело приложился к ручке Клаудии Шиффер и сообщил на вполне приличном английском: «Всю жизнь мечтал с вами познакомиться!»

Клаудиа по привычке ослепительно улыбалась. В ее глазах Дэвид прочел легкое недоумение: его подруга, похоже, ожидала, что гости явятся в лаптях. А то и медведя с собой на цепочке приведут. Дэвид спросил, стараясь говорить по-английски медленно и членораздельно:

– Что будем заказывать?

Девушка ответила:

– Мы уже посоветовались с официантом… Хотите попробовать настоящую русскую кухню?

Ее английский звучал вполне прилично. Легкий акцент придавал речи неуловимый шарм. Дэвид взглянул на Клаудиу:

– Рискнем?

Та пожала плечами. Роману почудилось, что фотомодель с легкой неприязнью покосилась на Лену. Казалось, что звезде не нравится ни красота сестры, ни ее сносный английский. Роман сему обстоятельству весьма порадовался. Значит, даже такие фантастические красотки способны на ревность! Значит, Шиффер почуяла в его сестре соперницу! Браво, Ленка! Может, выдать ее замуж за Копперфильда? То-то Макс утрется! И ее Ванька этот!..

Роман глубоко вздохнул и рывком, как в омут, кинулся в монолог:

– Не бойтесь, русская кухня – это совсем не страшно. Салат «оливье» похож на обычный винегрет – только с курицей. Квашеная капуста и соленые грибы – идеальная закуска под водку. А пельмени – это кусочки мясного фарша, завернутые в тесто и сваренные в воде с приправами.

Переводчик, который стоял за спинами Копперфильда и Шиффер, показал Роману большой палец – мол, молодец, парень! – и бесшумно отошел. Клаудиа тепло улыбнулась Роману:

– Ты отлично говоришь по-английски… Что ж, я согласна на русскую кухню!

За едой обстановка окончательно разрядилась. Лена хлопнула для храбрости стопочку водки, заев ее восхитительным, как у тети Веры, маринованным грибочком. Роман, который не пил спиртного, недовольно взглянул на нее и прошипел по-русски:

– Ты еще на брудершафт с ними выпей!

Дэвид тут же заинтересовался:

– Кто такой – брю…дер…

Роман поспешил объяснить.

Копперфильд шумно согласился. Они с Леной чокнулись и поцеловались. Клаудиа тут же предложила «брьюдер» Роману. Оба не пили спиртное, поэтому породнились с помощью апельсинового сока. От Шиффер пахло ландышами и солнцем. Ее кожа была безупречно гладкой и бархатной. Роман прилагал все усилия для того, чтобы не покраснеть. Но все-таки покраснел. И тут же, верный своему принципу – если смущаешься, надо не отсиживаться, а, напротив, совершить нечто вызывающее, – решил разрядить обстановку. Он взял бутылку кристалловской водки. Водка была исполнена в экспортном варианте – с этикеткой, написанной на английском языке. Ромик показал на привычную иностранцам надпись «No preservatives» и спросил:

– А вы знаете, что означает «презерватив» по-русски?

Лена возмущенно пнула его ногой под столом. Роман ответил ей делано невинным взглядом.

Конечно, гости не знали и загорелись желанием узнать. Рома выдержал драматическую паузу и перевел слово «презерватив» на английский язык.

Раздался такой дружный хохот, что к столику бросился перепуганный официант. Лена быстро отослала его:

– Нет-нет, спасибо… У нас ничего не упало.

Веселый ужин продолжался. Рома чувствовал себя так, будто и сам хватанул стопку водки, – раскованно и непринужденно. Он вворачивал довольно смелые комплименты Шиффер и злорадно наблюдал за тем, как она нервничает, когда Копперфильд порой как бы невзначай, но весьма ласково касался руки его сестры.

Однако Роман старался не расслабляться. Если Лена даже не вспоминала о сверхзадаче их визита, то он-то прекрасно об этом помнил. Но очень уж не хотелось переводить дружескую беседу в деловую плоскость. Не хотелось просить. Рома вспоминал своего любимого Булгакова: «Никогда ни о чем не просите. Сами предложат. И сами все дадут…» Интересно, хватит ли у него силы воли дождаться, когда Дэвид предложит помощь сам?