В начале 1945 года СС запросила у вермахта запасы радия.

3 марта 1945 года был произведен ядерный взрыв в Ордруфе, в Тюрингии, посреди концлагеря с советскими военнопленными.

Местные крестьяне вспоминали, что в момент взрыва в небо поднялся огромный столб огня.

Ни один из заключенных не выжил.

Трупы — без волос, сгоревшие заживо — разбросало по окрестным полям.

Утверждения Гитлера, сделанные еще до конца войны, что в его распоряжении есть чудо-оружие, возможно, не были пустым бахвальством и относились не к «Фау-2».

В то время Эйнштейн всего этого не знал. Однако чувство вины не подтачивало его решимости. Груз лежавшей на нем ответственности заставил его с новым пылом вступить в бой. Он вновь выступал с проповедью мира. Думал, что извлек уроки из кровавой бойни и знает решение. Сегодня это могло бы вызвать улыбку. Обвинить его в наивности, оторванности от политической реальности. Но в 1945 году он был не одинок.

Эйнштейн призывал создать мировое правительство! Структуру, отличную от ООН, которая правила бы миром. Наднациональные власти, которые управляли бы военными, а их члены избирались бы представителями всех народов. Уже после 1918 года он мечтал о таком правительстве. Только оно, на его взгляд, было способно обеспечить мир во всем мире, достоинство и целостность самых слабых государств. Однако тогда он хотел, чтобы Лига Наций приняла и способствовала возвращению Германии в лоно цивилизованных стран. Теперь же он сражался за то, чтобы пресечь малейшее сближение с побежденной страной.

Эйнштейн уже высказывал большие сомнения в Лиге Наций. Неоднократно выходил из структур интеллектуального комитета, в котором представлял Германию. Точно так же он не доверял беспечной ООН и требовал пойти дальше по пути создания всемирной организации. Только наднациональное правительство может стать гарантом мира во всем мире, а главное — нераспространения оружия массового поражения. Уже в 1946 году к нему примкнула часть научного сообщества — та, которая считала себя ответственной за судьбы мира. Она же чувствовала себя виновной в том, что поставила на службу военных властей оружие, способное опустошить всю планету. Чрезвычайный комитет ученых-атомщиков активно поддержал Эйнштейна и предложил ему стать председателем. Он согласился.

Его рассуждения о ядерных проблемах несколько замысловаты. Он не проповедует разоружение, считая его иллюзорным и неподконтрольным. Он не возражает против того, чтобы у Америки была атомная бомба. Он даже готов принять принцип ядерного сдерживания. В ноябре 1945-го он выступил в журнале «Атлантик монтли» со странным предложением в статье, озаглавленной «Атомная война или мир». На его взгляд, американцы не должны выдавать свои секреты Советскому Союзу, однако им следует сообщить их всемирной инстанции, в которую вступит и Советский Союз. Ядерная мощь будет только у наднациональной структуры. Мечты, мечты…

В октябре 1946 года Эйнштейн написал письмо в ООН, призывая ее к созданию мирового правительства. Он просил пересмотреть устав организации. Международной структурой будет руководить не Совет Безопасности, а Генеральная Ассамблея. Члены этой ассамблеи будут избираться гражданами народа, который они представляют. «Эта структура должна быть в состоянии вмешаться, если в одной стране меньшинство угнетается большинством», — добавлял нобелевский лауреат. Эйнштейн сформулировал «право на вмешательство»…

На пути благих пожеланий Эйнштейна возникло серьезное препятствие. Советский Союз увидел в идее мирового правительства лишь уловку с целью лишить его атомного оружия. А ведь Эйнштейн вписал его в свою картину мира. Кстати, эта картина была близка к Интернационалу, провозглашаемому Советами. Они же стали самыми яростными его противниками. В 1947-м четыре члена Академии наук СССР опубликовали в «Нью-Йорк тайме» статью с резкими нападками на Альберта Эйнштейна. Эйнштейн ответит на нее крайне сдержанно в 1948-м, в «Бюллетене ученых-атомщиков»:

«Если вспомнить о том, что претерпела Россия, в особенности в эти три последних десятилетия, от зарубежных стран — германское нашествие, интервенция во время Гражданской войны, систематическое шельмование в западной прессе, — ее тяготение к изоляционизму можно прекрасно понять… Я, как и вы, полагаю, что у социалистической экономики есть преимущества, существенно компенсирующие ее недостатки, но при условии, что руководство способно давать то, чего от него ожидают… Я также полагаю, что капиталистическая экономика окажется неспособна покончить с хронической безработицей, как и установить здоровое равновесие между производством и покупательной способностью населения. С другой стороны, следует остерегаться выставлять капитализм источником всех бед и думать, будто социализм сможет избавить человечество от всех напастей, от которых оно страдает».

В мае 1949 года он даже опубликует в «Монтли ревью» длинную статью под названием «Почему социализм?». В этом эссе, по сути, манифесте более справедливого общества, отвергались эксцессы капиталистической модели и учитывались экономические достижения реформы, вдохновленной советской системой. Эта работа говорит о неоднозначности отношений между Эйнштейном и советским режимом на продолжении всей его жизни. Однако Эйнштейн всегда отвечал отказом на приглашение приехать в СССР. Он не хотел, чтобы его присутствие сочли за одобрение. Он всегда терпеть не мог авторитаризма во всех его проявлениях. Он даже отказал своему другу Жолио-Кюри, приглашавшему его вступить во Всемирный конгресс за мир, считая, что им помыкает компартия.

Хотя ученый всегда осуждал пережитки тоталитаризма, он же искал компромисс с советским режимом. На его взгляд, диктатура Гитлера не шла ни в какое сравнение с диктатурой Сталина. Он считал совершенно бредовой волну антикоммунизма, прокатившуюся по Америке.

В августе 1949 года установившийся порядок был сметен землетрясением. В Семипалатинске взорвали первую советскую атомную бомбу.

История советской бомбы так же поучительна, как и история американской. Она началась в 1939 году. Пока Нильс Бор и французы занимались делением ядра, молодой советский ученый Яков Зельдович и его помощник Юлий Харитон из ленинградского Института химической физики открыли теорию цепной реакции. Вскоре их исследования были свернуты из-за продвижения немецких полчищ. В 1941 году институт эвакуировали на восток, в Казань, где оба ученых под руководством Игоря Курчатова (теоретика ядерных реакторов) продолжали работать в невероятно сложных условиях. В 1945 году Сталин осознал, насколько велико отставание от американцев. Он развернул программу, превосходившую по размаху и затраченным средствам Манхэттенский проект. Руководил этой работой Лаврентий Берия — глава политического сыска с мрачной репутацией. Миллионы советских граждан отправили в шахты добывать уран. Они построили заводы, исследовательские институты. Это были зэки, с ними обращались, как с рабами. Берия руководил группами ученых железной рукой. Одновременно Клаус Фукс, работавший в Лос-Аламосе над Манхэттенским проектом, передал русским чертежи американской плутониевой бомбы. 20 августа 1949 года в СССР состоялось первое испытание собственной атомной бомбы.