Хотя откуда мне знать, может, уже через неделю я окажусь в постели с Мужчиной Моей Мечты! Ник Руссо — моя первая цель, и насколько я помню, потенциал у него есть. Пусть он не сдержал свое обещание найти меня в один прекрасный день и увезти прочь на закате. Не могу поверить, что это было почти пятнадцать лет назад. Он, наверное, даже не помнит, что был в Бенидорме.

В животе поднимаются знакомые волнующие пузырьки. Или, может, меня просто с похмелья тянет съесть сэндвич с беконом?

В холодильнике нет даже молока, так что я еду в «Теско». Меня это очень забавляет: вот я собиралась отправиться в самое грандиозное приключение в жизни и в результате в первый его день оказалась в молочном отделе «Теско»[28]. Надеюсь, это не очень плохая примета.

Я так занята своими мыслями, что, свернув в отдел мороженых продуктов, врезаюсь в покупателя с тележкой.

— Извините, — забормотала я, — сама не вижу, куда… — И тут я вдруг замерла.

Передо мной стояла высокая женщина с длинными рыжими волосами, завязанными в хвостик. Ненакрашенная, ссутулившаяся, как будто у нее жизнь не удалась. Худенькая фигурка утопает в мешковатой серой кофте и старых джинсах. И она старается не смотреть никому в глаза.

— Сара?!

Внезапно она поднимает глаза, и ее лицо вспыхивает, словно бенгальский огонь.

— Купер! О боже мой!

Я бросаюсь к Саре, чтобы ее обнять, забыв о том, что в руках у меня корзинка, и чуть не ломаю сама себе ноги. Я просто в шоке! Еще пару недель назад я ее вспоминала и думала, что же с ней случилось.

Напомните мне, пожалуйста, чтобы я также подумала о выигрышных номерах в лотерею на следующей неделе — вдруг принесет те же результаты?

Мои пропитанные джином мозговые клетки начинают работать. В последний раз я видела Сару на прощальной вечеринке перед отъездом в Шанхай. Это было… я с трудом произвожу расчеты… почти десять лет назад! Десять лет! И как я позволила этому произойти? После отъезда в Шанхай я пару раз писала ей. Сначала она отвечала, потом переписка сошла на нет. Я говорила об этом с Кейт, но к тому времени она уже жила в Лондоне с Кэрол, и я могла связаться с Сарой только по телефону. А Сара или не отвечала на звонки, или все время куда-то торопилась, и наконец все перестали ей звонить и потеряли связь.

Я чувствую приток крови к голове, хватаюсь за прилавок с йогуртами, чтобы удержать равновесие, и протыкаю тремя пальцами ананасовый диетический «Мюллер».

— Куда ты пропала? Чем сейчас занимаешься? — выпаливаю я. — Я имею в виду, кроме покупки продуктов. Ты спешишь?

Она смеется, качая головой. Я даже не даю ей шанса заговорить. Хватаю ее корзинку и ставлю ее поверх своей на пол.

— Мы идем пить кофе. — Я беру ее за руку и тащу в кафе у входа в супермаркет. Среди посетителей мы единственные, кто моложе шестидесяти: как будто здесь проводится собрание по организации круиза для престарелых. Я заказываю два капучино и два шоколадных эклера — Саре не мешало бы поправиться.

Когда я ставлю поднос на стол, она снова меня обнимает:

— Как же я рада тебя видеть, Купер!

— И я тебя. Невероятно, что прошло столько времени! Что с тобой стряслось?

Она грустно улыбается:

— Долго рассказывать.

Я кладу ноги на соседний стул (официантки начинают громко возмущаться) и откидываюсь на спинку. У меня такое предчувствие, что история Сары понравится мне не больше, чем удар палкой по голове.

— Ну знаешь, я сегодня планировала весь день лежать на диване и смотреть «Она написала убийство», так что времени у меня навалом, если ты тоже свободна, конечно. Начни с самого начала.

Я не ошиблась, сказав, что ее рассказ мне не понравится.

Следующие два часа мы провели, осушая местные запасы кофе, пока Сара рассказывала свою историю. Мне иногда трудно представить, что эта женщина, сидящая напротив меня, и есть та самая безумная, непредсказуемая, смешливая Сара, которую я знала. Женщина, сидящая передо мной, иссохла, опустилась и, можно сказать, постарела — не столько внешне, сколько в манере общения.

Кажется, будто она уже прожила две жизни.

Оказывается, после нашего отъезда Сара забеременела от своего бойфренда Билла. Она бросила аспирантуру в педагогическом университете, планируя вернуться туда после рождения ребенка. Они спешно поженились и стали жить в доме его матери. Смутно помню Билла со школы: высокий, упрямый парень, неуравновешенный. Более того, если я не ошибаюсь, Марк Барвик даже как-то пригрозил ему серьезными увечьями за то, что тот назвал меня уродливой кошелкой. Я уже его ненавидела, а ведь остальная часть истории пока была мне неизвестна.

Вскоре родился и второй ребенок. Билл работал на складе, и значит, они не могли позволить себе собственное жилье, поэтому прожили с его родителями еще четыре года.

— Сначала он был просто чудо, Карли, такой любящий, заботливый. Я очень его любила. Меня даже не волновало, что пришлось на время отказаться от карьеры.

— А потом что произошло?

— В том-то и дело — я не знаю. Почему-то он стал все более угрюмым, постоянно срывался на меня, критиковал все, что я ни делала. Как бы я ни старалась ему угодить, он был всем недоволен.

По ее щеке катится крупная слеза и падает в кофе.

— Потом он совсем с катушек сошел. Он и раньше меня ревновал… — Ее лицо полно горечи. — И мне это даже нравилось, потому что мне казалось, что он меня любит. Но ревность превратилась в абсолютную манию. Он мрачнел, когда я разговаривала с друзьями или если выходила из дому одна. Кейт пару раз звонила, но все было безнадежно: он подслушивал разговоры, а потом часами ходил насупившись. Он был уверен, что мы плетем против него заговор. Сказал, Что, если я его люблю — значит, мне больше никто не должен быть нужен. В конце концов мне было проще подчиниться.

— Мне так жаль, Сара. Мы должны были как-то помочь.

Где были мы, когда Сара в нас нуждалась? Полностью погружены в наши маленькие, незначительные драмы.

Она покачала головой:

— Стало бы только хуже. Мои родные пытались вмешаться, но я в конце концов попросила их оставить нас в покое. Все что угодно, лишь бы жить спокойной жизнью. Я не хотела, чтобы дети видели постоянные ссоры, поэтому сделала бы что угодно, чтобы сохранить мир.

У меня кровь закипает. Ну и ублюдок!

— Потом он совсем потерял самоконтроль. Приходил в ярость, когда я опаздывала или если видел, как я разговариваю с другим мужчиной, каким бы невинным ни был разговор. Теперь, вспоминая то время, я сама не могу поверить, что мирилась с этим, Карли. И понимаю, как выгляжу со стороны. Я была просто тряпкой.