– Итак, соперником Алексея будет… – Кирова снова заглянула в список.

– Он будет драться со мной.

Лешино сердце забилось где-то на уровне горла. Ренат Вагазов поигрывал стилом и ухмылялся.

– О, – удивилась Кирова. – Что ж, Алексею повезло. Будет учиться у лучших. Ну же, Леша, выходи вперед.

Но Леша не считал, что ему повезло. Он мялся с ноги на ногу, сопел и не решался сделать шаг.

Анохин закусил губу. «Не ходи, – прочел Леша в глазах друга. – Стой на месте!».

– Что, испугался? – поддразнил его Вагазов. – Папка-то небось в морду бить не учил?

– Еще чего! – Леша вскинул подбородок и тут же выступил вперед.

Крепкая ладонь Рената схватила его повыше локтя, и перед глазами мелькнули мушки и красные линии. Не успел Леша опомниться, как его засосало в портал и выбросило в неизвестном месте.

* * *

– Вставай! – Вагазов рывком поставил Лешу на ноги. – Вставай и дерись как мужик!

Мушки и разноцветные пятна всё еще плясали в воздухе. Леша пошатнулся, выдохнул и постарался понять, где они. Кажется, в пещере. Вдалеке брезжил неяркий свет.

– Так и будешь стоять как девочка или всё-таки ударишь меня?

Леша выхватил стило и попятился, пытаясь разглядеть в полутьме Вагазова. Вдруг щеку обожгла вспышка боли, а горло сдавило.

– От…пус…ти… – прохрипел Леша.

– Ты лох, Мышкин! – Вагазов смеялся. – Ты не акабадор, ты посмешище.

Разозлившись, Леша пырнул стилом воздух.

Бесполезно. Голос Вагазова послышался из другого угла.

– Что это за ожог, Лех? – издевался он. – Может расскажешь, что ты у нас весь такой красивый, а рука, как у контуженного?

– Пошел ты! – шикнул Леша.

– Это связано с твоим папашей?

– Что ты знаешь о моем отце?

Удар сзади. Пыль на зубах, укол в бок. Жжет. Леша приложил к больному месту подушечку пальца, и она тут же стала мокрой от крови.

– Чем пахнет инсептер, Мышкин? Ты знаешь, чем от тебя несет?

«Он знает! Он знает, черт!»

Наконец Леша смог разглядеть противника, вернее, его силуэт. Вагазов сидел на каменном выступе – на корточках, расставив длинные ноги, как лягушачьи лапы.

– Утренней прохладой, – повторил Леша слова Анохина. – Холодом.

Вагазов рассмеялся.

– Идиот! – рявкнул он. – Ничего ты не знаешь! Быть акабадором – значит быть бесстрашным. А ты трус.

– Пошел ты! – Лешин голос сорвался на крик.

– Испугался того пожара, – заметил Вагазов. – Боялся, что сдохнешь, плакал, звал папочку, ревел, как девочка. Фу.

Это был предел. Ярость, клокочущая внутри, вырвалась на свободу. Превозмогая боль в боку, Леша сплюнул пыль и рванул на Вагазова. Тот спрыгнул с выступа.

«Уколоть его, уколоть», – думал Леша, замахиваясь стилом и чувствуя себя фехтовальщиком с очень маленькой шпагой.

Но уколоть не получалось.

Со всей дури Леша молотил руками и ногами и наконец попал Вагазову в челюсть, налетел на него и выволок на свет. Снаружи было ветрено и пахло прибоем, но Мышкин даже не заметил.

– Заткни свою вонючую пасть! – заорал он, схватив противника за горло. – И никогда не говори об отце! Никогда!

Вагазов хрипел. Его руки беспомощно болтались в воздухе. В какой-то момент Леше показалось, что неровен час, и он его задушит, и тут же ослабил хватку.

Ренат улыбался. Мерзкая, изогнутая улыбочка.

– Если бы ты только знал, с кем связался, Мышкин, – протянул он. – Если бы знал… Лучше бы тебе умереть в том пожаре, мой друг.

Леша хотел ударить, но остановился. В горле запершило, а в нос ударил запах паленого – как тогда, год назад, когда их квартира была объята огнем, а он пробирался по стенке в гостиную. Как в ту ночь, когда он с палкой сервелата за пазухой оказался в кафе «Доктор Живаго».

Вагазов ударил его по лицу кулаком, потом еще и еще, схватил за шиворот и потащил, как котенка.

– Смотри вниз, Мышкин.

Тут Леша увидел обрыв. Еще секунда – и ноги потеряли сцепление с землей. Он повис над морской бездной, из последних сил хватаясь за Вагазова.

– Вот и всё, Мышкин, – Ренат улыбнулся. – Смерть в Эскритьерре – смерть наяву. Будем прощаться?

Леша еще сильнее вцепился в руку Рената, впился ногтями в его мягкую ладонь, постарался подтянуться…

– Фиговый из тебя получился акабадор.

И Вагазов тряхнул рукой. Крича, Леша полетел вниз. Пару секунд он падал, пока наконец не ударился о прибрежные скалы и не исчез в набежавшей волне.

Бок жгло. Кряхтя, Леша перевернулся на спину и зажал рану ладонью. Запах прибоя исчез. Вода – тоже. Он лежал, весь в пыли, на твердой поверхности и дрожал от резких порывов ветра. В кармане завибрировал телефон. С третьей попытки Леша вытащил его и прижал к уху.

– Ты живой? – затараторил Анохин. – Я звоню двадцатый раз. Где ты? Почему не вернулся в подземелье?

– Я ранен, кажется, – ответил Леша. – И я в Москве. Наверное.

– Осмотрись! Что вокруг?

Леша приподнялся на локтях и увидел горящие башни Москва-сити. Он лежал на крыше жилого дома, грязной и испачканной голубиным пометом.

– Мы с Денисом приедем, – пообещал Никита, выслушав сбивчивые объяснения. – Жди.

Леша отключил телефон и лег, прижав колени к подбородку. Грязно – черт с ним. И холодно. Там, справа, пылали огнями вечно бессонные, ненавистные башни Сити. Место, где работает отец. Нет, работал отец. Москва-сити, элитный фитнес-клуб в «Городе столиц», квартира на Якиманке, Кипр – Лешин мир остался далеко-далеко, и теперь можно только смотреть на него издали, извозившись в голубином помете и пылище.

Никита с Денисом приехали быстро. Леша запомнил обрывками: как они залезли на крышу, как тащили его по узкой лестнице, как пахло в подъезде едкой краской вперемешку с мочой. Как везли по ночной Москве, и Никита всё тер Лешин бок антисептиком для рук, а Денис повторял: «Сейчас, сейчас». Как спорили, надо в портал или своим ходом. Как Никита волок его до комнаты. Как позвонили в скорую и как она приехала, и как его перебинтовал усатый фельдшер и сказал, что всё в порядке, что в больницу не нужно. Как, наконец, Леша заснул, укрывшись до подбородка колючим одеялом. Как всё закончилось.

* * *

– Выглядишь до сих пор не очень, – сказал Никита, когда они спешили на урок к Чубыкину – Бок не болит?

– Нет, – соврал Леша. – Нормально всё.

– Ты можешь еще раз повторить, как всё было?

– Сколько можно! – заорал Леша. – Я двадцать раз сказал: он меня чуть не убил! Я чуть не сдох!