Мартинес глубоко вздохнул, взял себя в руки и вышел из-за угла. Трое беглецов опасливо прижались друг к другу в темном тоннеле.

Глени взглянул на Элис.

– Привет, я Глени.

– Я Элис, – нервно улыбнувшись, ответила девушка. – Рада познакомиться.

Рик едва расслышал их слова. Его сердце билось в такт с часами, тикавшими у него в голове. Шанс был всего один.

– Эй, как дела, Гейб? – Мартинес нарочито спокойно подошел к последней гаражной двери, махнул рукой и улыбнулся мускулистому стражнику. – Тебя командировали охранять золотой запас, не иначе?

Здоровяк в водолазке, прислонившийся спиной к двери, усмехнулся и покачал головой.

– Не совсем. Здесь сидит та сучка, которая запорола сегодняшнюю битву.

Мартинес подошел еще ближе и встал рядом с Гейбом.

– Ого!

– Она крепкий орешек, – ухмыльнулся здоровяк. – У шефа нет шансов.

Мартинес многозначительно улыбнулся:

– Думаешь, я могу взглянуть? Одним глазком. Не получилось рассмотреть ее на арене. Кажется, она хороша.

Гейб улыбнулся шире:

– О да, она была хороша. Но после того избиения, которое устроил Губернатор, она…

Внезапно последовал удар – быстрый и резкий тычок костяшками пальцев в кадык стражника, – который перекрыл Гейбу кислород и лишил его возможности говорить. Застигнутый врасплох, охранник согнулся пополам и принялся хватать воздух.

Мартинес добил его прикладом винтовки «гранд» 762-грандкалибра. Тупой удар пришелся Гейбу в затылок. Раздался глухой звук.

Охранник свалился на пол лицом вниз, на бетонный пол с его головы потекла струйка крови. Мартинес крикнул через плечо:

– ВСЕ ЧИСТО!

Беглецы крадучись вышли из темноты в конце тоннеля. Глаза их были широко раскрыты, по венам бежал адреналин. Рик быстро взглянул на Гейба, а затем повернулся к Мартинесу и начал что-то говорить, но Мартинес уже подошел к замку гаражной двери.

– Помогите мне открыть дверь. Она вся погнута – не поддается, – хрипло сказал он, вцепившись в край обеими руками. Рик и Глени подошли к нему, и втроем они смогли сдвинуть дверь с места. Петли скрипнули и раскрылись только наполовину.

Все они протиснулись внутрь, и Рик сделал несколько шагов в темноту мрачной камеры, провонявшей плесенью, и тут же застыл на месте, парализованный увиденным. Одного взгляда на подругу ему оказалось достаточно, чтобы в глубине души понять: война уже началась.

Женщина сидела на полу темной камеры, руки ее были привязаны к стенам. Сначала она не узнала друзей. Длинные дреды падали ей на лицо, грудь поднималась и опадала при каждом болезненном вздохе, по полу во все стороны от нее текли ручейки крови. Она попыталась поднять голову и сфокусировать взгляд неподвижных глаз.

– О боже… – Рик осторожно подошел к ней, едва способный говорить. – Ты…

Она подняла голову и плюнула в его сторону. Он отскочил, инстинктивно прикрыв лицо. От обезвоживания, усталости и шока слюна ее превратилась в пыль. Она снова попыталась плюнуть.

– Эй, Мишонн! Полегче, – сказал Рик, опустившись на колени рядом с ней. – Это я. – Голос его смягчился. – Мишонн, это Рик.

– Р-гранд— едва слышно проговорила она хриплым шепотом, пытаясь сфокусироваться. – Рик?

– Ребята! – Рик поднялся на ноги и повернулся к остальным. – Помогите мне отвязать ее!

Все бросились к веревкам. Элис аккуратно отвязала одну из лодыжек, а Глени склонился возле другой и начал возиться со скользящим узлом, бормоча:

– Боже… Ты в порядке?

С уст женщины снова раздался хрип:

– НЧ-нет… Не в порядке… Совсем не в порядке.

Рик с Мартинесом принялись отвязывать ее запястья.

Пока Мартинес распутывал веревку, его терзали противоречивые чувства. Он чувствовал запах бедной женщины, ощущал тот жар, который излучало ее истерзанное тело. В камере пахло отчаянием – потом, открытыми ранами и жестоким сексом. Брюки женщины держались у нее на талии при помощи веревки, за время пыток ткань изорвалась и была покрыта множеством пятен – крови, слез, спермы, пота, мочи, слюны. Все тело было в ссадинах, как будто кто-то прошелся шкуркой по ее рукам и ногам.

Мартинес боролся с желанием признаться во всем этим людям и объяснить им свой план. Глаза его затуманились. Голова кружилась, его тошнило. Неужели все это стоило безопасности этого дрянного города? Крошечного тактического преимущества? Боже, да что же натворила эта женщина, чтобы заслужить такое? На мгновение Мартинес представил, что Губернатор подверг таким пыткам его. Никогда еще Мартинес не чувствовал себя таким сбитым с толку.

Наконец узлы поддались, и женщина со вздохом опустилась на пол.

Все отступили на шаг от Мишонн. Она на мгновение растянулась на полу, лежа на животе и прижавшись лбом к бетону. Ей нелегко было вздохнуть, подняться, привести себя в порядок, и Рик опустился рядом с ней на колени.

– Нужна… – начал он.

Женщина резко дернулась и встала на колени, а затем выпустила из себя всю боль, которая сконцентрировалась в коротком и громком хрипе.

Рик и остальные беглецы не сводили с нее глаз. Пораженные ее запасам энергии, они молча стояли рядом, не зная, что сказать или сделать. Как вытащить ее отсюда? Она напоминала паралитика, который пытался забраться обратно в кресло-каталку.

Внезапно она поднялась на ноги, подгоняемая лишь яростью, и сжала в кулаки изящные руки. Не думая о боли, она осмотрелась, а затем взглянула на Рика и сказала голосом, хрипящим, как фонограф, на который поставили исцарапанную пластинку:

– Давайте выбираться отсюда к чертовой матери.

Они ушли не слишком далеко. Выбравшись с нижнего уровня и поднявшись на один пролет, они пошли по главному коридору и почти достигли его конца, когда Мишонн, теперь возглавлявшая процессию, резко подняла руку, предупреждая остальных.

– Стоп! Кто-то идет.

Все замерли, прижавшись друг к другу у нее за спиной. Мартинес обошел всю группу и встал рядом с Мишонн, прошептав ей на ухо:

– Я разберусь. Никто еще не знает, на что я пошел… Я сделаю так, что вас не увидят.

Из-за угла показалась тень, и послышались шаги.

Мартинес выступил вперед и оказался в конусе света на пересечении коридоров.

– Мартинес? – доктор Стивенс вздрогнул, увидев мужчину в банане. – Что ты тут делаешь?

– Хм, док, мы как раз шли за тобой.

– Что-то случилось?

Мартинес многозначительно взглянул на него.

– Мы уходим из этого города. И хотим, чтобы ты пошел с нами.