— Слушай, сука, это последняя бутылка виски, которую я покупаю!

Его низкий угрожающий голос доносился сквозь потолок.

— Дай сюда!

Я сразу узнал голос Реи.

— Бери! Упейся насмерть! Мне-то какого черта беспокоиться?

Сэди тихо застонала во сне. Наступила долгая пауза, затем Страшила снова заговорил:

— С меня хватит! Нечего тебе здесь делать! Хата мне нужна самому. Выметайся, и все!

— Заткнись, безмозглое отродье, ублюдок! — В голосе Реи звучала истерическая нотка, заставившая меня насторожиться. — Я останусь здесь! Мне некуда больше идти! Попробуй встать мне поперек дороги, и я прижму тебя к ногтю! Я ведь могу, Страшила! Легавым давно не терпится наложить на тебя лапу!

После длительного молчания Страшила сказал:

— Черт, да что же все это значит? Мне надо знать! Что ты там молола насчет того, чтобы остаться здесь, пока шухер не утихнет? Какой шухер? Что ты натворила? За каким чертом тебя принесло сюда прятаться от легавых? Где Фел? Я хочу знать! Хватит с меня твоего проклятого хождения и пьянки! Хата мне нужна самому, без тебя!

— Да ну?

Лежа неподвижно, чувствуя тепло, идущее от тела прижавшейся ко мне Сэди, я слушал. Рея продолжала:

— Я останусь тут, пока не смогу уйти без риска. Я не высунусь на улицу, пока все не успокоится. Я для тебя немало сделала. Кто купил тебе твой чертов мотоцикл? Почему ты не попробуешь сам что-нибудь заработать? На что ты годен, кроме как гонять на мотоцикле и хвастать, безмозглая ты тварь?

— Ладно. — Страшила понизил голос, и мне приходилось вслушиваться, чтобы разобрать его слова. — Тогда выметайся! Валяй, скажи про меня легавым. Они меня не тронут, когда зацапают тебя! Так что собирай манатки и выметайся!

— Выпей, Страшила.

— Я уже сказал: выметайся!

— А, кончай, чего там. Вечно мы цапаемся. — В голосе Реи вдруг появилась плаксивая нотка. — Выпей, я хочу в постель… с тобой.

— Кому ты нужна? Сказано: катись!

— Я слышала, милый, но я хочу лечь. Давай.

— Я сыт тобой по горло, пьяная корова! Катись сама улаживать свои проклятые делишки и оставь меня в покое.

По звучавшей в его голосе злобе я вдруг отчетливо понял, что он говорит всерьез и не отступился. Я соскользнул с кровати и торопливо натянул одежду. Возможно, вот он — мой шанс! Она ничего ему не сказала! Значит, Страшила мне не опасен!

Когда я надевал туфли, Сэди перевернулась на спину.

— Лапочка, где ты? — пробормотала она и опять заснула.

Страшила заорал:

— Вон!

Дверь наверху с треском распахнулась.

— Забирай свои проклятые шмотки! Что-то грохнуло, потом дверь захлопнулась. В тот же миг я выскочил в коридор. Тихонько приоткрыв дверь, я сбежал по лестнице в подъезд.

Я стоял в темноте, прислонясь к стене, и слушал. Рея спускалась по лестнице. Я слышал ее бормотание:

— Ублюдок… ублюдок.

В следующую минуту я увидел смутные очертания ее фигуры. Она ощупью пробиралась через подъезд, приближаясь к тому месту, где я стоял.

— Не спеши, детка, — тихо произнес я. — На улице легавые.

Она резко остановилась, задохнувшись от неожиданности.

— Кто ты такой, черт подери? — Она пыталась рассмотреть меня.

— Вроде тебя. Пережидаю, — ответил я. Она тяжело привалилась к стене рядом со мной. Я чувствовал запах виски в ее дыхании.

— Пережидаешь? Как тебя понимать? У нее заплетался язык. Она была пьяная в стельку.

— Хочешь, детка, смоемся вместе? У меня машина. Я знаю надежное местечко за городом. Она соскользнула на пол.

— Господи! Я пьяная! — В ее голосе звучал вопль отчаянья. — Я хочу умереть.

"Но не здесь», — подумал я. Грохот выстрела навлек бы на меня опасность. Надо было выманить ее в безлюдное место, а потом пристрелить.

— Пошли, детка. — Я ухватил ее за руку и поднял на ноги. — Двинулись… Она всматривалась в меня.

— Ты кто? Я тебя не вижу. Кто ты такой, черт подери?

Я отбуксировал ее вниз по ступенькам и вывел на пустынную улицу. Она шла спотыкаясь, и мне приходилось поддерживать ее. Под уличным фонарем она отстранилась от меня, и мы взглянули друг на друга. Я едва узнал ее. Она страшно постарела. В рыжих волосах появилась седина. Ее изумрудно-зеленые глаза мерцали, будто за ними горели лампочки. Пошатываясь, она всматривалась в меня. Она была одета в кроваво-красный брючный костюм, через плечо у нее висела набитая сумка.

— Привет, кудлатый, — воскликнула она. — У тебя есть какие-нибудь волосы под париком?

— Шевелись, детка, — сказал я. — Моя машина в конце улицы. Давай отвалим на пару.

Она пьяно рассматривала меня. Мой кудлатый парик, густая борода, грязная одежда как будто придали ей уверенности.

— Ты тоже в бегах?

— Допустим. Идем.

Она рассмеялась: жуткий, истерический, пьяный смех.

— Мой брат умер, — сказала она. — Единственный сукин сын, который меня понимал. Его убили легавые.

Я взял ее под руку.

— Давай, пошли отсюда к чертям. Она пошла со мной. Она была так пьяна, что растянулась бы ничком, не держи я ее. Потом мы двинулись вдоль пустынной улицы к тому месту, где я оставил «шевви». Когда я отпирал дверцу, она прислонилась к машине, пристально глядя на меня.

— Мы не встречались, кудлатый?

— За что тебя ищут легавые? — спросил я, садясь за руль.

— На кой черт тебе знать?

— Тоже верно. Так ты садишься или остаешься? Она открыла правую дверцу и шлепнулась на сиденье. Мне пришлось тянуться через нее, чтобы захлопнуть дверцу.

— Куда мы едем, кудлатый?

— Не знаю, куца ты, но знаю, куда еду я. Я мотаю на побережье. У брата есть катер. Он переправит меня в Гавану.

— В Гавану? — Она прижала руки к лицу. — Я хочу туда.

— Вот и договорились. У тебя есть какие-нибудь деньги?

Она хлопнула по объемистой сумке:

— Здесь. Давай, кудлатый, поехали. Когда мы выехали на Тамайами-Трейл, направляясь, к Нэплзу, она заснула. Было четыре часа утра. Еще час, и начнет светать. Широкое шоссе было пустынно. По обеим сторонам тянулись густые кипарисовые и сосновые леса. Я посмотрел на Рею. Ее голова откинулась к окну, глаза были закрыты. Все, что мне нужно было сделать, это сбавить ход, мягко притормозить, достать из заднего кармана пистолет, прострелить ей голову и вытолкнуть тело на дорогу, а потом уехать. Здесь не было ничего трудного. Не доезжая до Нэплза, я избавлюсь от парика, брошу машину и поймаю автобус компании «Грей-хаунд» до Сарасеты. Там куплю новую одежду, сбрею бороду и, сев в автобус, пересеку страну, направляясь в Форт-Пирс. Оттуда вернусь автобусом в Литл-Джексон, где оставил в гараже свой «бьюик». Потом поеду к себе в Парадиз-Сити вольный как птица.