Арина на мгновение забыла о своих подозрениях и почувствовала жалость к этому сильному, решительному, жесткому человеку. Видимо, у него и правда какие-то серьезные неприятности.

Она шагнула к нему, хотела сказать что-то сочувственное, утешительное, но в это время зазвонил ее мобильный телефон.

Арина взглянула на дисплей. Номер был незнакомый. Она остановилась, поднесла трубку к уху:

– Слушаю.

– Это Борис Лебединский. – Голос мастера звучал как-то неуверенно, смущенно. – Я сделал то, о чем вы просили. Проверил вашего мужа по базам афганских ветеранов…

Николай, который направлялся в свой кабинет, остановился и пристально взглянул на Арину.

В его глазах вспыхнул какой-то нехороший блеск. Видимо, как у затравленного зверя, у него обострилось чутье и подозрительность.

– С кем ты разговариваешь? – спросил Николай неожиданно резко и даже, как показалось Арине, неприязненно.

Арина прикрыла трубку ладонью, сдержанно улыбнулась мужу и проговорила:

– Это Лебединский, мастер по серебру. Нас познакомила Оксана. Ты ведь помнишь Оксану, галеристку? Лебединский выставляет свои работы в ее галерее.

Арина старалась всегда по возможности говорить правду. Может быть, не всю, но правду. В ней, по крайней мере, не запутаешься. Особенно важно не врать в деталях, по мелочам – тогда в массе правдивых деталей и подробностей можно спрятать большую ложь или, по крайней мере, недоговоренность.

– И что ему от тебя надо?

– Ему? Скорее мне. Я хочу у него кое-что купить. Но не спрашивай, что – пусть это будет сюрпризом.

Николай посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом, но затем кивнул, отвернулся и ушел в кабинет.

– Вам сейчас неудобно разговаривать? – раздался в трубке голос Лебединского.

– Нет, говорите! – Арина хотела узнать все как можно скорее, чтобы прекратились мучительные сомнения. Пусть уж все кончится, и она узнает, на каком свете находится.

– Я поехал к моему другу – к тому, о котором я вам говорил. У которого есть компьютерные базы.

– Да, я помню.

– Он сначала посмотрел по базе данных медицинской службы – ведь вы говорили, что ваш муж был там тяжело ранен. Мы проверили списки всех, кому оказывалась медицинская помощь после тяжелого ранения. Но там мы не нашли человека с таким именем и фамилией.

– Не нашли? Что это значит?

– Дослушайте меня. Тогда он обратился к общевойсковой базе военнослужащих, вернувшихся из Афганистана после вывода войск. Совпадений по фамилии было довольно много, фамилия у вашего мужа распространенная. Но имя и отчество нигде не совпали. На всякий случай мы проверили не только основной состав, но также персонал вспомогательных служб, военных строителей, медиков – но нигде не нашли полного совпадения.

– Это значит…

– Постойте, я еще не закончил. На всякий случай мы проверили последнюю базу – базу данных безвозвратных потерь.

– То есть…

– То есть список военнослужащих, погибших на той войне.

– Но постойте… мой муж жив…

– Дайте мне закончить. Мы проверили и этот список – и там нашли старшего лейтенанта Николая Анатольевича Баринова. Единственный человек с таким именем, отчеством и фамилией погиб под Кандагаром в восемьдесят пятом году.

– Что вы говорите? – Арина подумала, что ослышалась. – Но этого не может быть… это какая-то бессмыслица…

– Простите… я говорил вам, что вам может не понравиться то, что я для вас узнаю.

– Я не понимаю… – проговорила Арина растерянно и замолчала, пытаясь переварить информацию.

Лебединский какое-то время тоже молчал, затем проговорил смущенно:

– Простите меня.

– Простить? Вас? За что?

– За то, что я принес вам дурные вести.

– Это не ваша вина. Я сама вас об этом попросила. Если кого-то винить – только саму себя.

– Себя вам винить не в чем. Человек всегда хочет знать правду, какой бы она ни была.

Лебединский выдержал небольшую паузу и проговорил мягко и сочувственно:

– Вам нужна еще какая-нибудь помощь?

– Не знаю… не думаю. Просто не представляю, чем здесь можно помочь.

– Я только одно могу вам посоветовать – будьте осторожны. Ничего не говорите мужу, пока не продумаете свои действия.

– Спасибо.

Арина нажала кнопку, прервав трудный разговор, и направилась на кухню.

Там копошилась экономка Светлана. Увидев лицо хозяйки, она пролепетала:

– Арина Константиновна, вам плохо?

– Голова немножко болит.

– Дать вам таблетку?

– Нет, лучше сварите кофе.

Светлана бросилась к кофеварке.

Арина села за стол и уставилась перед собой невидящим взглядом.

Сомнений не осталось.

Николай врал ей все эти годы. Он – не тот человек, за которого себя выдавал. С кем же она живет рядом? С кем делит квартиру, постель, саму свою жизнь?

Светлана поставила перед ней чашку кофе, спросила:

– Еще что-нибудь?

Арина не успела ей ответить – на пороге кухни появился мрачный Николай.

Перехватив его взгляд, Светлана вылетела из кухни, как пробка из бутылки.

Арина подняла взгляд на мужа – и не узнала его. Перед ней стоял чужой, незнакомый, посторонний человек. Человек, о котором она почти ничего не знала.

Николай начал говорить:

– Ты должна… Тут он что-то прочел в ее взгляде и осекся: – Что-то случилось?

Арина вспомнила слова Лебединского: «Будьте осторожны… ничего не говорите…»

– Что случилось? – повторил Николай. – У тебя такое лицо… как будто кто-то умер.

– Да, умер, – нашлась Арина. – Умер тот художник, чью картину я купила.

– Люди умирают каждый день. – Николай пожал плечами. – Ты же его почти не знала. Или знала? – В его глазах мелькнуло подозрение.

– О чем ты говоришь! Я его видела всего один или два раза. Но он не просто умер – его жестоко убили. Убили в его собственной мастерской. И это на меня очень сильно подействовало… Он только что жил, дышал, работал, строил какие-то планы – и вдруг, в одну секунду… Я подумала, как все мы уязвимы. Смерть караулит нас за каждым углом… и такая страшная смерть…

Арина нарочно говорила многословно, торопясь увести Николая от мысли, что она что-то выясняет за его спиной, что ей стало что-то известно о нем.

– Вот именно об этом я хотел с тобой поговорить, – перебил ее Николай. – У меня сейчас трудный период… трудный и опасный. И было бы лучше, если бы ты на какое-то время уехала.