– Пускай звонят, наплевать. – Ей и в самом деле было наплевать. Она уволилась вот с этой минуты. Только никто, кроме нее, об этом еще не знал.

– Нет, Паша, так нельзя, Андрей Ильич порядочный, не то что некоторые. Так, Паша, и пробросаться можно. Что ты на него окрысилась, что он тебе плохого сделал? И чего ты к фамилии его привязалась? Красивая фамилия. Известная.

– Какой еще Андрей Ильич с красивой фамилией?

Татьяна не обратила внимания на ее вопрос.

– Другой бы, Паша, давно уже плюнул. А такой особенно. Ему только свистнуть, за ним табуном побегут. А он и звонит, и приезжает, с цветами всегда. Такие букеты, Паша, знаешь, сколько стоят? И ведь человек занятой, а сам лично возит, это понимать надо. Так, Паша, нельзя. Сходила бы с ним куда, уважила человека, что тебе, жалко? Марыю все пасешь, а Марыя хвост трубой, только ее и видели.

Ах, вот о каком Андрее Ильиче идет речь, а она и не знала, что он Ильич.

– Опять пол-оранжереи приволок?! – раздраженно спросила Паша, и Татьяна прямо задохнулась от ее неблагодарности. Вот только этого Паше и не хватало, этих идиотских визитов.

– Он, Паша, очень приличный человек, всегда поговорит по-человечески, всегда… – Татьяна осеклась, но и так было ясно – по случаю отсутствия объекта Ленский опять от души натрескался Татьяниного угощения, чем навеки пленил ее сердце. – Паша, ты подумай! Он ведь занятой ужас как, а в восемь вечера, хоть часы сверяй, как штык.

Да уж, именно из-за этого штыка Паше и приходилось временами удирать, ее раздражала даже манера Ленского звонить в дверь – наглая такая, как к себе домой. Но что-то такое шевельнулось в голове, какая-то пугающая, но важная мысль.

– …ну хоть бы позвонила, проявила внимание. Спасибо, мол, за цветы. Ведь и телефон не просто так оставляет, номерок-то…

Дальше Паша слушать не стала, ей нужно было подумать. Она кое-как отделалась от Татьяны – пусть своего Ленского откармливает – и заперлась в детской.

Она все-таки позвонила Лене, потому что боялась, что голова разорвется от мыслей, и, к счастью, подруга отозвалась мгновенно.

– Лен, если я завтра одолжу машину, ты поедешь? – У нее даже заложило уши, пока она ждала ответа. Лена тяжело вздохнула.

– Паша, без доверенности опасно, если нас остановят… – Наверное, Паша слишком громко выдохнула – звук получился похожим на всхлип, только подруга запнулась и торопливо ответила: – Поеду, если одолжишь, поеду. Что-то сейчас случилось, да? Ты что-то узнала?

– Ты можешь считать меня сумасшедшей, но я думаю, что главврач тот – родственник Марчелло, может, даже отец. Только ты не подумай, что я…

– Мне кажется, – медленно сказала Лена, – что он когда-то упоминал… вроде бы и правда врач… Но я точно не помню. Только что это значит?

– А то и значит, что он заодно с папочкой, может быть. Он предупредит, и все, у нас ничего не получится.

– Я поеду, Паша. Ты позвони, если машину достанешь.

Теперь ей все стало ясно и насчет Ленского тоже – вот почему в нем вдруг вспыхнули «чуйства» к Паше. Он в курсе Машкиных дел и теперь пытается прибрать к рукам «конкурентку» и обезвредить ее. Заноза в груди выросла до размеров огромной сосульки и больно ткнула своим жалом в сердце. Зато теперь Паша знала, как она поступит.

Значит, так. Завтра этот тип явится с «визитом дружбы», посмотрит на окно Пашиной комнаты и увидит свет – не забыть сказать Татьяне, чтобы не выключала, так надо, и точка. Тогда он, не заглушая двигатель, выскочит, чуть сутулясь, из машины, взлетит на второй этаж, позвонит, отдаст Татьяне цветы и умчится. Ну или немного поговорит, а потом умчится. А машины на месте не будет. Паша за это время отъедет достаточно далеко, позвонит ему на сотовый и скажет:

– Ленский, через несколько часов я верну вашу машину. Мне очень нужно, простите, – и отключит телефон. А он… Он вернется в их квартиру и может хоть до утра пить чай и «кофэ». Конечно, они с Татьяной проклянут Пашу, но, по крайней мере, он не будет торчать на холоде в одном тонком джемпере и бегать, как дурак, вокруг дома.

А вдруг он и сотовый оставит в машине? Даже скорее всего. Тогда она позвонит Татьяне и, не дав ей возможности разораться на полную мощь, скажет примерно то же самое. Ленский все равно вернется в их квартиру, и тут произойдет воссоединение двух обманутых в своих лучших чувствах людей. Только бы маман не оказалась именно в этот вечер дома, она сразу догадается, что произошло. Или нет?

Ладно, главное, тетя будет спрятана в надежном месте, а остальное Паша переживет. Даже презрение Ленского, даже если они после этого упекут ее в тюрьму.

Остается сущий пустяк – стронуть с места его машинку и доехать на ней до Лениной студии. Мастерская недалеко, совершенно необязательно, что Паша во что-нибудь врежется, и вообще, у нее права есть. Права есть, а опыта нет. Под ложечкой от страха засосало так, что Паша даже согнулась пополам. Не сметь бояться, Хлебникова! По крайней мере, не сметь бояться так сильно. Теперь дело оставалось только за самим Ленским. Вдруг он возьмет, да и не приедет?

В эту ночь Паша опять почти не спала, а если и дремала, то непременно видела каких-то людей, волокущих ее из чужой машины.

Вот что значит деловой человек, все у него точно, все расписано – приехал как миленький. Вышел, взглянул на окно, достал букет, и вперед. У Паши, которая наблюдала за Ленским из соседнего подъезда, буквально подгибались колени. Сколько у нее минут? Две, три? Может, Татьяна станет приглашать его на чаепитие? Даже если он согласится, то, скорее всего, все равно вернется запереть машину. Значит, есть еще пара минут, прежде чем он спустится вниз.

Все, пошла! Паша так и побежала к джипу на полусогнутых ногах и все ждала, что сейчас кто-нибудь завопит у нее за спиной: держите вора! Господи, а она сможет все сделать как надо? Конечно, она уже делала, просто теперь это будет джип. Подумаешь… И до Ленкиной мастерской рукой подать.

Ручка с готовностью поддалась – вот спасибо-то, и Паша едва не ползком залезла в машину. Ух, как хлопнула дверца! Спокойно! В конце концов, это не самолет и не подводная лодка (хотя с виду очень похоже), нужно только снять с ручного тормоза, потом нажать на газ… Паша глубоко вдохнула и… забыла выдохнуть.

За звуком тихо работающего мотора она не сразу расслышала другой звук. Рычание. Так вот почему Ленский нахально оставлял машину незапертой. Ну и гад! Выходим, спокойненько так вылезаем из машины… Простите, мы не туда попали…

Паша все-таки дернулась, лихорадочно нашаривая ручку, потому что тихое рычание перешло в грозный рокот. И она ясно поняла – ей велят не двигаться, а еще лучше и не дышать!

Нечто черное пошевелилось на соседнем сиденье и вроде как приготовилось к прыжку. Еще секунда – и эта псина на нее набросится! Теперь Паша и в самом деле перестала дышать, потому что зверюга явно ждала повода, чтобы вцепиться ей в горло. Сколько минут прошло с того момента, как Паша села в машину? Десять, двадцать или, в самом деле, только три? А может, три года? Рычание не прекращалось.