Ехали мы в полном молчании. После эмоционального всплеска и яркого оргазма, на меня навалилась усталость и апатия.

Искоса я поглядывала на Морозова. Выглядел он весьма довольным.

Я снова начала корить себя за слабость. Зачем я с ним потрахалась? Опять. Он даже прощения не попросил, и похоже не собирается, а я уже ноги раздвинула, точнее раком загнулась!

Так мне обидно стало. До слез! Я еле сдерживалась, чтобы не разреветься прямо в машине.

Что Морозову от меня нужно? Он так и не объяснил. А я? Дура, ой дура!

Пришел, увидел, отымел!

Ладно, поговорить нам и вправду надо. Выскажу хотя бы этому мудаку, все, что о нем думаю!

Когда я вошла в дом Морозова, мне стало немного легче. Как будто я реально вернулась домой, и меня тут стены поддерживали сейчас. Неудивительно, здесь я была счастлива с Ромой.

– Садись на диван, я сейчас! – приказным тоном сказал мне Рома, когда мы вошли в гостиную.

– А можно в туалет? – съязвила я.

– Только попробуй свалить! – погрозил мне пальцем Морозов и ушел в направлении кухни.

Я обреченно вздохнула и поплелась в ванную на первом этаже. Тщательно подмывшись, я выбросила мокрые от спермы Морозова трусы в мусорное ведро, проклиная себя за неосмотрительность. Он же специально это сделал? Специально кончил в меня? Размножаться приспичило? А меня кто-то спросил? Я может не готова рожать маленьких Морозовых?

Час прошел с того момента, как Рома вынул из меня своего питона, но мне казалось, что у меня в животе уже кто-то шевелится! Или это от голода урчит? Жрать надо чаще, а не обо всяких там неандертальцах тосковать!

Я сняла с себя белый больничный халат, который выглядел нелепо и неуместно, а затем и остальную одежду. У меня же оставалась кое-какие вещи у Морозова? Надеюсь, он их не выбросил сгоряча? Я набросила на себя банный халат, неизменно висящий в каждой ванной в этом доме, мысленно поблагодарив за заботу Екатерину Ивановну.

Когда я вернулась в гостиную, Морозов ждал меня на диване. На журнальном столике красовалась бутылка вина, та самая, которую я нашла некогда в шкафу на кухне, и тарелка с гигантскими бутерами. По майонезным смайликам я догадалась, что Морозов состряпал их собственноручно. Это было, сука, мило!

Я и так была голодна, а теперь вообще не могла оторвать взгляда от тарелки.

– Кушай, Танюша, – жестом пригласил меня мужчина к столу. – Тощая, как вобла! – добавил он.

Охрененный комплимент! Как у него стоит на меня только?

Как бы я не была зла, собачиться все же легче на сытый желудок. Я присела рядом с Морозовым и приступила к еде.

Рома молчал, и я тоже. Он налил мне вина, и просто смотрел, как я ем. Осилив один бутерброд и выпив бокал вина, я немного расслабилась. Злость и отчаяние сменились приятной сытостью, а вино притупило мою панику.

– Еще вина? – галантно нарушил тишину Рома.

– Хватит, пожалуй!

– Пей еще! – настаивал Морозов, силой впихивая мне в руку бокал с вином.

– Да не хочу я больше! – возмущенно упиралась я.

– Надо, Танюша, надо! – продолжал заставлять меня Рома.

Он просто невыносим! Чего он добивается? Хочет напоить меня и оттрахать еще раз? Или на скандал нарывается?

Сейчас все будет! Сейчас я ему устрою!

Залпом осушив бокал, я с грохотом поставила его на столик и повернулась к Морозову.

– Ты скотина! – резко понесла на него я. – Самовлюбленный павлин! Маменькин сынок! Урод и козел!

Я замолчала, ожидая реакции Ромы. Она была очень странной, точнее, ее не было. Он просто сел удобнее, подперев кулаком подбородок. И... все. Я, признаться, была обескуражена. Он вообще слышал, что я только что сказала? Или мало ему?

– Продолжай! – совершенно спокойно сказал Морозов.

– Да ты издеваешься? – взвизгнула я и вскочила на ноги. – Ненавижу тебя, Морозов! Ты мне всю жизнь испортил! И работу! – Тут я немного преувеличивала, но слово не воробей. Что мне теперь, извиняться? – Зачем ты меня сюда притащил?

– Потому что ты теперь будешь жить со мной, – пожал плечами Морозов.

– Не буду! Ты кем себя возомнил? Думаешь, вправе решать за меня?

– Еще вина? – спросил Рома вместо ответа.

Я просто покачала головой. Все! У меня закончились силы и оскорбления. Это, как со стенкой разговаривать. Толку-то?

– Ты все, Танюша? Иди сюда!

Рома протянул руку, схватил меня и усадил себе на колени.

– Просто прости меня, моя девочка! – прошептал он, утыкаясь лбом в мой лоб. – Подписываюсь под каждым твоим словом! Знаешь, нам надо было поссориться, чтобы я понял, что жить без тебя не могу! Я чуть не свихнулся, чуть не подох без тебя, милая!

Это признание ударило мне в самое сердце, ведь я чувствовала то же самое.

– Почему ты не позвонил мне ни разу? – простонала я. – Я думала, тебе все равно.

– Не звонил, потому что боялся, что тебе все равно! Я больше так не буду! Клянусь, Танюша!

Я посмотрела в голубые глаза Ромы, и меня затопило волной любви. Вот так просто я готова простить ему все, что угодно? Или я уже пьяная, оттого и добрая?

– Я ничего страшного не сделал, – поспешно оправдывался Морозов. – Ты поставила меня перед выбором, я выбрал! Тебя! Я нигде не таскался! Лечился! Развелся!

– О, господи! Это правда?

– Я свободен! И теперь весь твой! Молю тебя, останься! И не бросай меня больше никогда!

В его голосе было столько мольбы, что я ему поверила.

– Ладно! – выдохнула я, снова ныряя в Морозова с головой.

Проворные мужские руки тут же развязали пояс моего халата, а его питон...

Проснулась я в кровати Ромы от того, что его член норовил проткнуть мою поясницу. Я лениво потянулась, чувствуя приятную ломоту в теле. Морозов трахал меня всю ночь. И грубо, и нежно и во всех позах. Ушатал меня так, что я думала, не захочу его больше никогда.

А теперь, чувствуя его робкий поцелуй между своими лопатками и осторожное касание меду своих ног, я уже не была так категорична. Пальцы Ромы скользнули в мои складочки, а поцелуи стали более требовательными.

Неплохое начало дня...

Я отбросила от себя одеяло и нехотя открыла глаза. Положив руку перед собой, я сонно