Свадебный каравай часто украшался своеобразными зооморфными куколками – фигурками животных и птиц, представлявшими собой разновидность фигурного печенья. Часто встречаются упоминания о фигурках «уточек» или «курочек», украшающих различные типы свадебного печенья. Так, в Рязанском у. Рязанской губ. на второй день свадьбы в доме невесты молодым подавали «курник» – лепешку, «на которой в середине и вокруг сидят „куры“-птички» [Из обрядовых 1910, с. 230, д. Старурлова]. В г. Кириллове Вологодской обл. в каравай втыкали палочки с «уточками» из теста, украшенные ленточками, которые в конце свадьбы раздавали гостям. Их клали на ночь под подушку, так как считалось, что «на свадёбну утоцьку приснится судьба» [ЛА МИА, д. Дивково Белозерского р-на Вологодской обл.]. В Радищевском р-не Ульяновской обл. в центре курника «сажали» фигурку «жаворонка» [ЛА МИА, с. Верхняя Маза]. В некоторых традициях было принято выпекать свадебное печенье в форме животных. Например, в селах Саратовской губернии в центре каравая нередко красовался «поросенок» из теста, а у поляков для этого выпекали «бычков» и «гусей» (byczki, huski, gąski) [Брак 1988, с. 20].

В Шацком р-не Рязанской обл. наряду с птичками («пичужками») каравай нередко украшали человеческими фигурками – куколками, изображавшими местных персонажей ряжения на святки и на второй день свадьбы: «жених» и «невеста», «барин» и «барыня», «пастух», «русалка». «На первый день, когда отгуляют, когда „сыр-каравай“, то „пичужки“ втыкают в круглый пирог и вместе с ними две куколки – мужскую и женскую фигурки. ‹…› Куколок после отдадут кому-нибудь из детей» [ЛА СИС, с. Черная Слобода].

В Кировской обл. «„разгонный пирог“ с воткнутыми в его верхнюю корочку елочками и разными фигурками» подавали перед отъездом молодых к венцу. Причем «этот пирог должен весь съесть дружка», после чего свадебный поезд сразу же отправлялся в церковь [Энциклопедия земли 1998, с. 325]. В Юрьевском у. Владимирской губ. в свадебный каравай («куличку» или «рощу») в виде плоской сдобной лепешки, украшенной различными фигурами из теста, втыкали деревянные палочки различной длины, обвитые разноцветной бумагой. Лепешка изображала «землю», а палочки – деревья и кусты. Под кустами помещали склеенный из бумаги домик, а в него сделанных из бумаги и тряпочек кукол, изображавших «лесничего» с семейством. Кукла «лесничего» держала в руках дощечку с распоряжением о продаже «леса». После свадебного застолья начиналась церемония продажи «леса» и «земли», сопровождавшаяся песнями и шутками. Каждое проданное «дерево» вытаскивали из «земли» под звуки «дубинушки»: «Вот у нас свекор-то богатый, гребет денежки лопатой! Эй, дубинушка, ухнем!» После распродажи «леса» жених должен был выкупить «землю», после чего невеста разламывала лепешку на куски и раздавала всем присутствующим [Харузина 1914, с. 179–181].

Интересен мотив ритуальной борьбы за фигурки на свадебном каравае или пироге между гостями со стороны жениха и со стороны невесты и последующее одаривание ими детей, в дальнейшем использовавших их во время кукольных игр в свадьбу. «Ну, каравай – эт пекли! Пичушкых втыкали. Ну, вот тогда ведь в магазинах бумага разная продавалась – вот её пакупали, резали (вот как сейчас снежинок вырезаешь) и эти лучинки обвёртывали. Потом вот пекли такой пирог в форме [=„каравай“]. И вот этот пирог весь утыкивали этими вот лучиночками. А тут ещё шили куклы – вроде „жениха“ и „невесту“. Из тряпков сошьёть и карандашом глаза ей нарисуеть, нос, рот. И штаны ему – жениха-то сделають в штанах! Эт в центре [„каравая“ ставили]… [И вот] их схватывали эти вот самые пичужки с каравая родня и жениха, и невесты: „жениха“ старались схватить невестина родня, а „барыню“-ту – женихова родня. Это почти что как расхадиться. И себе куда-нибудь там в волосы воткнуть и пляшуть… Ну, вот это схватить, у кого [дети есть], придёть домой, девчонкам играть отдасть…» [ЛА МИА, с. Черная Слобода Шацкого р-на Рязанской обл.].

«Пичужки» и куколки в рязанских версиях обряда функционально соответствуют свадебному деревцу, которое нередко устанавливалось в центре каравая и вокруг которого также разыгрывались различные состязания с участием родственников молодых. Так, в Поволжье крёстные жениха и невесты состязались, кто перетащит на свою сторону свадебное деревце-«березку», воткнутое в каравай-«курник» [ЛА МИА, с. Верхняя Маза Радищевского р-на Ульяновской обл.]. У терского казачества в аналогичной функции выступали веточки калины [ЛА МИА, ст. Незлобная Новопавловского р-на Ставропольского края].

В селах Шацкого р-на Рязанской обл. куклы из теста, тряпок, глины или даже из дерева величиной до полуметра могли выставляться на свадебный стол независимо от каравая. Они по многим признакам напоминали куклу, которую в других селах преподносили молодым во время «сыр-каравая» (обряда одаривания молодых). Причем если тряпичной кукле шили специальный наряд, то у глиняных, деревянных куколок и фигурок из теста обычно выделялось лишь две детали: шляпа и кнут или метла в руках. «Это уж кто этим занимается. Бываеть, примерно, такая весёлая-развеселая [женщина]. Вот она и состряпаеть человечка. Некоторые из глины делають, а некоторые из теста. И вот он стоить, метла у няго, значить: „Выметайся все!“» [ЛА СИС, с. Польное Ялтуново].

В том же селе полуметровую куклу-«русалку», изображавшую мужскую фигурку с кнутом (по-видимому, заменившим фаллос), выпекали в четверг перед свадьбой, т. е. в тот же день, когда выпекался свадебный каравай. «Такую „русалку“ пекли из пресного теста, с полметра. Явью смажуть, щёб он был красивый, желтый. Глазки – воткнуть крыжовничек, голова, и шляпу сделають на голову – всё из теста. И кнут – яво с кнутом и пякуть. Стоячим яво [делали], эт вещь стоить. Стоить кукла, и вот с кнутом. ‹…› Эт пякуть в четверг на свадьбенной неделе. В четверг испякуть, закроють яво, в утирочку чистую завярнуть и на печку с краюшку посадють, и он и сидить, покаместь свадьба пройдеть… [И пока эту куклу] не подадуть, всю ночь сидять. Кто там стряпаеть, тот и несёть. И вот ставють яво на стол. А когда выходють из стола, все ломають от няво…» [ЛА СИС, с. Польное Ялтуново]. Мотив разламывания и поедания гостями «русалки» сопровождалась ритуальной борьбой «за лучший кусок».

В том де селе полуметровую куклу показывали из-за перегородки, отгораживающей кухню от комнаты, где происходило застолье, когда хотели намекнуть, что гостям пора расходиться. «Ну, из тряпках куклу вот такую сделають (большая, порядочная кукла) – и с запоном, и всё. Эт в первый день – наденуть вон её, и вон оттоль покажуть. А она с жичиной [=с прутиком] стоить – вроде разгоняеть. Покажуть, а они, гости-то: „Наверно надоть нам расходится!“ ‹…› Вот так – это чтобы они скорей ушли…» [ЛА МИА, с. Польное Ялтуново].

Употребление куколок разного типа в обрядах выпроваживания гостей, завершающих традиционную свадьбу, характерно и для других народов. Так, в Краковском воеводстве в конце свадебного застолья по столу двигали искусно изготовленного «козлика» («koziołek») и пели песню, в которой просили пожалеть «козлика» и дать ему денег, а за это музыка будет играть до утра [Kolberg 1963, t. 6, s. 45].

* * *

С точки зрения предметного кода свадебного обряда кукла является универсальной вещью-«персонификатором», наглядно демонстрирующей взаимодействия главных действующих лиц свадьбы и связанные с ними обрядовые смыслы. С помощью этого предмета «выводятся наружу» культурные смыслы, определяющие внутреннее и внешнее перевоплощение основных персонажей свадьбы. Но в первую очередь это касается невесты как ключевого женского персонажа данного обряда, которому при помощи куклы транслируется важная информация по материнской (женской) линии: сохранение и поддержание плодородия, знаний и умений, связанных с «женской магией».