– А что если это был просто пиар? – парировал Журавушкин.

– Раиса Раевич была замужем, – напомнил прокурор. – И Ромашов, извините, никак не мог сделать ей предложение. Если бы он хотел на ней жениться, он бы сделал это давно. Время у него было: целых десять лет!

– Извините, он не мог этого сделать, – опять вмешался Родницын. – Какое-то время это было у него в контракте: не жениться. Главный секс-символ должен быть холостым. Потом, конечно, Андрей стал вполне самостоятельным и мог сам диктовать условия. Но Рара, при всем моем уважении, ему никак не подходила. Вот Стейси – да. Они были очень красивой парой, журналисты буквально ходили за ними по пятам. Жаль, что все так печально закончилось, – вздохнул Родницын.

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – развел руками Журавушкин, который так и не понял: помог он Раре или навредил?

– На этом мы сегодня и закончим, – стукнул молоток. – Следующее судебное заседание состоится в понедельник.

Перед тем как Рару увели из зала суда, Журавушкину удалось с ней поговорить.

– В понедельник я начну допрашивать свидетелей защиты, – обнадежил он погрустневшую женщину. – В суд придет Василиса Петровна. Сдается мне, она многое не договаривает. Я постараюсь выжать из нее правду.

– А если она скажет, что видела Фиму, который крался к двери?

– Ну, тогда извините… – развел руками Журавушкин. – Я вынужден буду вмешаться. Тогда Ефиму Ивановичу придется сказать все.

– Не надо этого делать, – тихо попросила Рара. – Вы же видите, что происходит. Кто-то идет на шаг, на два впереди вас. Этот человек все подготовил. Главное, не расстраивайтесь, Аркадий Валентинович, когда вам нанесут главный удар.

– Какой удар? – встрепенулся он.

– Этого я не знаю. Но жду сюрприза.

– Вы же умная женщина! Вы должны понимать, к чему все идет? Или я чего-то не знаю?

– Вы знаете все, – пожала плечами Рара. – Блуждать-то негде. Все те же три сосны. Но я уверена, что нас ждет красочное шоу.

– Что передать вашему мужу и… Ромашову? – он чуть не ляпнул любовнику.

– Что я готова.

– К чему? – удивился Журавушкин.

– Ко всему.

– На выходных я поеду к Андрею Георгиевичу, и мы все обсудим. В понедельник я буду во всеоружии.

Рара только грустно улыбнулась.

День третий

На выходных, наконец, прояснилось. Природа вдруг вспомнила о том, что бабье лето свой срок так и не отбыло, и привела в исполнение отложенный приговор: две недели тепла. Неожиданного для середины осени, и оттого еще более радостного. Сразу выглянуло солнце, мигом разогнав дождливые тучи, воздух прогрелся, и возникло ощущение, будто смотришь на мир сквозь запотевшее стекло: от успевшей остынуть земли и промокших деревьев поднимался еле видимый парок.

Журавушкин приободрился и постарался забыть о своих неприятностях. Решающая битва была впереди. Он предупредил о своем визите, но все равно удивился, когда Ромашов встретил машину у шлагбаума, на въезде в поселок. Актер выглядел расстроенным, и это шло ему гораздо больше, чем мрачная сосредоточенность. Проезжавшая мимо женщина на красной спортивной иномарке задержалась у шлагбаума и о чем-то оживленно беседовала с Ромашовым. Тот сдержанно отвечал, в нетерпении поглядывая на дорогу. Как только Журавушкин подъехал, Андрей Георгиевич извинился и тут же покинул разочарованную даму.

– Кто это? – улыбнулся Журавушкин. – Очередная поклонница? Или журналистка?

– Слава богу, нет. Просто любопытствующая, с соседней улицы. Выражает свое сочувствие, ненавязчиво пытаясь узнать подробности, – усмехнулся Ромашов. – Аркадий Валентинович, мне надо поговорить с вами до того, как мы войдем в дом, – торопливо сказал он и полез в салон.

– Что случилось? – напрягся Журавушкин.

– Мне кажется, я начинаю прозревать, – взволнованно сказал Андрей Георгиевич. – Знаете что? Разворачивайте-ка вашу машину! Неподалеку есть небольшое кафе… Его только местные знают. Через сто метров направо. Мне надо хотя бы полчаса побыть с вами наедине, в укромном месте.

– Но что скажут ваши домашние?

– Я предупредил, что хочу зайти в магазин.

– Но разве не Василиса Петровна ходит по магазинам?!

– Какая разница? Мне удалось улизнуть из дома, где, как мне кажется, повсюду есть глаза и уши, – пожаловался актер.

Журавушкин сдался и завернул к маленькому уютному кафе. Все столики внутри были пустыми, заняты лишь два на открытой веранде. Романтические парочки наслаждались хорошей погодой, попивая кофе. Там был и третий свободный столик, но Ромашов решительно прошел внутрь. Они заказали по чашке кофе и пару пирожных. Журавушкин с удовольствием отметил, что выпечка свежая и очень вкусная. Ромашов же не съел ни крошки.

– Я ведь был уверен, что Настя с Василисой Петровной подружились, – сказал он, отхлебнув обжигающий крепкий кофе. – Они часами сидели на кухне, иногда выпивали и, как мне кажется, сговаривались против Рары и Фимы. Как-то случайно я подслушал их разговор, и он мне не понравился, – нахмурился Ромашов. – У меня даже в мыслях не было, что Настя мешает именно Василисе Петровне! Что поведение моей домработницы – всего лишь хитрость! И дружба эта мнимая.

– О! До вас, наконец, дошло, что Градова хочет женить вас на своей внучке! Бедная Настя подсказала ей путь. Она вас хорошо обработала. Стейси Стюарт удалось оторвать вас от Рары, чего еще ни одной женщине не удавалось. Поселиться в вашем доме, стать там почти полноправной хозяйкой. Но Настя свою роль сыграла и теперь оказалась лишней. Василиса Петровна поняла, что момент настал. И бац – одним выстрелом двух зайцев! И невесту, и любовницу! Путь к вашему осиротевшему сердцу свободен!

– Значит, вы все поняли? – схватил его за руку Ромашов. – А я, дурак, сразу не догадался! Ну, какая корысть Василисе Петровне в смерти Насти? А теперь и я начинаю понимать…

– Надо еще выяснить, что на самом деле произошло со сломанным краном? – кивнул Журавушкин. – Может, его нарочно испортила сама Василиса Петровна, чтобы отвлечь Рару? Та ведь шла в сад по требованию Насти. И завернула на кухню. Они с Василисой Петровной какое-то время обсуждали проблему. В доме ведь есть черный ход, Андрей Георгиевич?

– Само собой, – кивнул Ромашов. – Но вряд ли Василиса Петровна смогла бы опередить Рару. Вы забываете, сколько лет моей помощнице по хозяйству.

– А в этом вы зря сомневаетесь, Андрей Георгиевич. Я видел, как быстро она может перемещаться. Сколько ей надо было времени, чтобы убить Настю и юркнуть в кусты сирени? Минуту, две? Ведь Рара наверняка не торопилась на эту встречу, а Василиса Петровна почти бежала. Помните направление выстрела? Снизу вверх! Это значит, что жертва добровольно отдала оружие человеку, которому доверяла. Который сумел уговорить ее не делать этого. Не убивать Рару. Не рисковать и не портить себе жизнь. Доверчивая Настя протянула пистолет, и… Градова неожиданно вывернула девушке кисть (отсюда и синяк на запястье), ткнула дуло под ребро и нажала на курок. Предохранителя у «Осы», как вы помните, нет. После первого выстрела Настя потеряла сознание от боли, оставалось только закончить начатое: еще два раза нажать на курок. Для верности. На оружие есть отпечатки пальцев всех, кроме Фимы Раевича. Градова-то зачем тренировалась на «Осе»?