Мы сидели в кафе, не спеша потягивая заказанный сок. Торопиться некуда, надо было как-то убить время. До пяти оставалось уже немного. Наконец Митараи резко поднялся и подошел к розовому телефону.

Разговор занял несколько секунд. «Понял!» – бросил мой друг и подошел к нашему столику.

– Перерыв окончен. Пошли! – не присаживаясь, скомандовал он.

Улица была запружена народом – как раз кончился рабочий день. Пробравшись сквозь толпу, Митараи направился к мосту, за которым находилась железнодорожная станция. Теперь нам была нужна другая линия – Кэйхан.

– И где же он живет? – спросил я.

– Префектура Осака, город Нэягава, район Коямати. Линия Кэйхан, станция Кориэн. Нам туда. – Он махнул рукой в сторону станции на том берегу Камогавы.

– Кориэн… Красивое название[46], – заметил я.

Станционная платформа вытянулась вдоль реки. Стоя на ней в ожидании поезда, мы наблюдали, как вода у нас под ногами медленно окрашивалась в цвет вечерних сумерек.

На станцию Кориэн электричка прибыла, когда уже смеркалось. Название станции не имело ничего общего с тем, что мы увидели: сплошной ряд сверкающих огнями и вывесками питейных заведений. Для отработавших целый день наступал час развлечений.

Уже появились первые шатающиеся личности. Их уверенно обгоняли спешившие на работу «ночные бабочки».

Когда мы нашли нужный нам дом, солнце уже скрылось. Постучали в дверь с табличкой «Администрация», ответа не было. Поднявшись на второй этаж, стукнули в первую попавшуюся дверь. Из нее выглянула средних лет женщина, заявившая, что никакого Ясукавы она не знает.

В другой квартире нам повезло больше. «Съехал тут от нас недавно один. Может, он Ясукава и есть, – сказал жилец. – Но я с ним не общался, и куда переехал, не знаю… Спросите лучше внизу у управляющего».

Митараи не скрывал разочарования. Пока нам приходилось только ногами работать.

Мы снова направились в администрацию. Теперь, на нашу удачу, управляющий оказался на месте. Выслушав нас, он подтвердил, что Ясукава уехал из их дома. На вопрос «куда» ответил:

– Я не спрашивал. Они вроде не хотели рассказывать. Чего я буду лезть с вопросами… Им вообще было не до меня, дед-то умер.

Мы воскликнули в один голос:

– Умер?! Тамио Ясукава?!

– Тамио? Ну да, вроде так его и звали…

Итак, Тамио Ясукава мертв. Я почувствовал, как меня покидают силы. Оставалось лишь догадываться, как, уехав из Токио, он прожил эти сорок лет, на которые выпала война. Это старый, выкрашенный растрескавшейся известкой дом в Нэягаве стал его конечной остановкой.

Неожиданно управляющий поведал нам кое-что, чего мы не знали. Выяснилось, что Тамио Ясукава жил не один, а с дочерью, которой было уже за тридцать. Она вышла замуж за плотника, родила двух детей. Один ребенок ходил в школу, другому исполнился то ли год, то ли два.

Лампочка перед входом в помещение администрации то и дело мигала. Пора менять. Управляющий с досадой перевел взгляд на потолок.

Выйдя на улицу, я обернулся и еще раз посмотрел на дом, в котором жил Ясукава. Трудно передать, какие чувства я испытывал. На душе было горько, как в детстве, когда меня наказывали за озорство. Не оставляла мысль, что мы развернули охоту на человека, пытались сквозь щелку подсматривать за его жизнью и тем самым осквернили память о нем.

Митараи тоже, похоже, колебался: стоит ли теперь заниматься дочерью Ясукавы?

Прощаясь с нами, желавший нам как-то помочь управляющий добавил:

– Если вы в самом деле хотите знать, куда они переехали, обратитесь в транспортную компанию, которая их перевозила. Это было месяц назад. Фирма называется «Нэягава унсо». Аккурат возле станции.

– Который час? – обратился ко мне Митараи.

– Десять минут девятого.

– Еще есть время! Летим в «Нэягава унсо»!

Мы вернулись на станцию Кориэн и доехали до Нэягавы. Найти транспортную компанию не составило труда, но рассчитывать на многое не приходилось – было уже поздно.

Митараи подошел к входу и списал с вывески номер телефона. За стеклянной дверью, украшенной надписью: «ПЕРЕВЕЗЕМ БЕЗ ПРОБЛЕМ», теплился рассеянный свет. Мы хором крикнули «Добрый вечер!» и уловили за дверью какое-то движение.

Того, что сказал появившийся на пороге старикан, можно было ожидать. «Ничего не знаю. Приходите завтра утром, у молодых спросите. Может, кто и помнит».

Мы извинились и отправились на электричке в свое гнездышко в Нисикёгоку. Правильно ли мы все делаем? Пятница, 6 апреля, заканчивалась. Наверняка Митараи думал о том же самом.

На следующее утро меня разбудил доносившийся из-за перегородки голос Митараи. Он разговаривал по телефону. Эмото поднимался рано и, судя по всему, уже ушел. Я встал, убрал постель и отправился на кухню выпить кофе.

Когда я вошел с чашкой в гостиную, Митараи как раз положил трубку на рычаг.

– Есть! – сказал он, резким движением вырывая из блокнота листок, на котором только что записал что-то. – Осака, район Хигаси Ёдогава. Точного адреса нет, но где-то рядом с автобусной остановкой Тоёсатотё. Это конечная. Там есть круг для разворота автобусов. От него должно быть видно лавчонку с дешевыми сластями под вывеской «Омития». В сторону по переулку – и там ее дом.

У дочери Ясукавы фамилия по мужу Като. До Тоёсатотё ходит автобус от Умэда. Или можно по линии Ханкю до станции Камисиндзё, а там на автобус пересесть. Едем?

* * *

От Нисикёгоку до Камисиндзё – прямая линия, без пересадок. Добравшись на автобусе до Тоёсатотё, мы увидели далеко впереди металлический мост через реку Ёдогава.

Перед нами была неухоженная деревня – заросшие сорняками пустыри, брошенные тут и там использованные автомобильные шины. Дорога, на которой нас высадил автобус, вела в направлении моста. К ней претензий не возникло – асфальт положили совсем недавно, бетонные отбойники по обочинам еще не потеряли белой краски. По округе были разбросаны убогие старые постройки, больше напоминавшие руины и совершенно не вязавшиеся с проложенной рядом новой дорогой. «Омития» ничем не выделялась на их фоне. Мы зашагали к лавке.

Дома тоже бывают поношенными, как старые шины. Обойдя «Омития» сбоку, мы заметили, что задняя стена лавки обита оцинкованным железом.

Тут же теснились жилые дома на несколько квартир. Проверив почтовые ящики, мы без труда нашли фамилию Като.

По видавшей виды деревянной лестнице поднялись на второй этаж. На длинной открытой галерее сушилось белье. Нагибаясь, чтобы не задеть его, мы наконец добрались до двери с табличкой, на которой мелкими иероглифами значилась фамилия хозяев квартиры – Като.