Уинни взяла графа под руку, продолжая о чем-то оживленно болтать, тогда как Эванджелина немного отстала и взяла Эллиота за локоть с такой уверенностью, что у него отлегло от сердца. Наблюдая за ней уголком глаза, он заметил, что она бледнее, чем обычно. Ему почему-то показалось, что она не очень рада видеть Этьена Ленотра.

К большому облегчению Эллиота, его почетное место никто не узурпировал. Граф сидел слева от Уинни, и то, что он находился на значительном расстоянии от Эви, в какой-то мере скрашивало настроение Эллиота за ужином.

Разговор за столом велся на французском языке. Эллиот из вежливости сказал, что знает язык, но вскоре был вынужден признать, что это было весьма самоуверенное заявление. Из разговора на беглом французском с вкраплением фламандского он понимал отдельные слова. После ужина граф отказался от предложенного хозяйкой портвейна в компании Гаса и Эллиота и, сказав Эванджелине, что хочет поговорить с ней, предложил пойти в студию.

— Я хотел бы еще разок взглянуть на картины вашего отца Я так давно их не видел. А потом ты, возможно, согласишься прогуляться со мной по саду, — сказал он.

Эванджелина кивнула. В это время вошел Гас с серебряным подносом в руках, на котором стояла бутылка портвейна и три бокала. Он приглашающим жестом указал на поднос, и Эллиот снова уселся на свое место. Эванджелина и граф ушли, и Гас с некоторым сочувствием сказал:

— Друг семьи.

Он как будто чувствовал, что Эллиоту требуется подтверждение.

«Интересно, что думают Уэйдены об отношениях графа с Эванджелиной? — подумал он. — Неужели они не замечают его покровительственного отношения к ней? Неужели Гас считает француза его соперником? « Эллиот не спеша отхлебнул вина.

— Ты хорошо знаешь де Шалона?

Гас понимающе взглянул на него и покачал головой:

— Не очень. Он жил здесь недолго во время войны, но я в то время учился в школе-интернате. Очевидно, Питер в прошлом месяце встретился с ним в Вене и предложил ему вернуться вместе с ним в Лондон. Возможно, этим объясняется неожиданное появление Этьена здесь.

— Но зачем он приехал? — прямо спросил Эллиот, заметив, что Гас был непривычно сдержан, как будто не вполне доверял де Шалону. Сам он сегодня почувствовал себя всего лишь гостем в Чатем-Лодже, и это причиняло ему страдания.

— Не знаю, Робертс, — сказал Гас, допивая портвейн. — Сыграем в вист?

Эллиот покачал головой:

— Спасибо, Уэйден, но не сегодня. Думаю, я загляну в студию, а потом отправлюсь спать.

— Как хотите, — согласился Гас. Эллиоту показалось, что сегодня юноша чуть ли не с облегчением расстался с ним.

Когда Эллиот вошел в студию, там уже никого не было. Он не спеша шел по каменным плитам, и эхо его шагов громко звучало в просторном помещении.

Картина, изображающая гибель Леопольда, все еще стояла в студии, повернутая к стене. Рядом стоял наготове открытый ящик. На рассвете люди Уэйдена должны будут забрать ее и увезти в Лондон. Интересно, трудно ли было Эванджелине расстаться с этим шедевром? Что бы она почувствовала, если бы узнала, что картину приобрел он? И узнает ли она когда-нибудь об этом? Эллиот отошел в угол, чтобы еще раз полюбоваться несравненной красотой этой батальной сцены. Однако его отвлекали тревожные мысли.

Кто такой Этьен Ленотр? За ужином реакция членов семьи на его присутствие была неоднозначной. Майкл, например, относился к нему так, как относился бы к дядюшке, которого редко видит. Николетта и старшие мальчики проявляли в его присутствии некоторую настороженность. Фредерика вообще не помнила его, потому что была совсем малышкой, когда он приезжал сюда последний раз. Хотя Эванджелина не проявляла к графу неприязни, она тем не менее чувствовала себя за ужином весьма неуютно. Что все это значит?

Неожиданно скрипнула стеклянная дверь, ведущая в сад. Эллиот, оказавшийся между стеной и массивным мольбертом Эванджелины, не мог незаметно уйти из студии. С этого места ему была видна только часть южной стены, но он инстинктивно почувствовал, что Эванджелина находится в комнате. Услышав скрипучий голос де Шалона, он понял, что граф вернулся из сада вместе с ней.

Они оживленно разговаривали по-французски, но Эллиот понимал теперь еще меньше, чем за ужином. Они явно о чем-то спорили. Эллиот напряг слух и подключил все свои скудные познания во французском языке. В разговоре часто упоминалось имя Майкла, однако было непонятно, в каком контексте. Разговаривая, они медленно шли вдоль южной стены и наконец оказались в поле зрения Эллиота, он мог теперь видеть движения губ и жестикуляцию.

Он быстро понял, что де Шалон настаивает на том, чтобы Эванджелина уехала с ним. Эллиот был озадачен. Перед ужином, когда Уинни упомянула об отъезде, ему показалось, что она пошутила, однако сейчас граф говорил об этом серьезно.

— Эванджелина, дорогая моя, — настаивал он, — ты должна уехать ко мне в замок сейчас же. Поживи в Суассоне до Нового года. Так надо.

— Я не готова, Этьен, — чуть не плача, говорила Эванджелина. — Не будем пока говорить об этом.

— Успокойся, Эванджелина. Все не так уж безнадежно! Я хочу взять тебя под свою защиту. Обещаю, что ты будешь счастлива во Франции. — Он обнял ее.

Увидев это, Эллиот с трудом подавил желание немедленно вцепиться де Шалону в горло. Как посмел этот самонадеянный пижон явиться сюда и навязывать себя беззащитной женщине? И тут ему пришло в голову, что то, что собирается сделать граф, не многим отличается от его собственных действий в отношении Эванджелины. Ему стало стыдно.

«Нет, наши намерения не одинаковы, — убеждал себя Эллиот. — Этому наглому французскому щеголю, очевидно, была нужна любовница, тогда как мне нужна жена».

Жена? Поняв это, он быстро пришел в чувство. Но ведь это правда. Мало-помалу женитьба на Эванджелине стала его целью. Пусть даже недостижимой. Если не произойдет какого-нибудь чуда, Эванджелина никогда не согласится выйти за него замуж. Да и зачем ей? У Эванджелины и без него хватало богатых претендентов на ее руку.

— Я не могу так поступить с Майклом, Этьен. К тому же мы очень счастливы здесь, в Чатем-Лодже. — Ее голос был едва слышен, потому что она говорила, почти уткнувшись в сорочку графа.

— У тебя, возможно, не будет лучшего варианта. Кому еще ты можешь доверять, как мне?

— Я не могу оставить Уинни и детей!

— С Уинни ты встретишься в будущем году в Генте, — продолжал настаивать он.

Эванджелина молча покачала головой. Слезы текли по ее щекам, и Эллиоту пришлось призвать на помощь остатки самообладания, чтобы не выскочить из своего укрытия. Ему хотелось вытрясти душу из этого красавчика. Как случилось, что этот человек получил такую власть над Эванджелиной? Ишь что сказал! У нее, мол, не будет лучшего варианта! Ложь! Сотни мужчин с честными намерениями были бы счастливы все для нее сделать, если бы у них был шанс. Как смеет этот де Шалон принуждать Эванджелину действовать против своей воли?!