Дождавшись, когда боевики поравняются с моим укрытием, я выскользнул из него и присоединился к общей группе. Так как я замыкал их отряд, никто не обратил на меня внимание.

Вся «наша» группа вошла в полисадник и направилась к дому. Однако дальше мне было с ними не по пути, в освещенном помещении они сразу же обнаружат чужака.

Я отсоединился от них, пытаясь обнаружить место, где можно спрятаться. В метрах десяти я заметил будку уборной. Делая вид, что у меня прихватил живот, я быстро побежал туда.

Я закрыл дверь уборной на защелку. Боевики явно не имели привычку соблюдать элементарную гигиену, и запах тут был просто удушливый, как во время газовой атаки. Долго продержаться в этой пыточной камере я не смогу. Да и в любой момент кто-нибудь из боевиков захочет очистить свой организм от накопившихся в нем отходов.

Так и произошло. Через несколько минут дверь несколько раз резко дернули, не оставив мне выбора. Пора было покидать это не слишком приятное убежище.

Я вышел из кабины. Вокруг никого не было. Но меня это не очень радовало, так как я знал, что дом набит встревоженными до зубов вооруженными людьми. Что мне делать в такой ситуации? Ждать пока все снова успокоятся, лягут спать. Но нужно где-то переждать это время?

Я зашел за дом с другой стороны и увидел сарай. Дверь в него была приоткрыта. Я вошел в него.

На самом деле это был не сарай, а конюшня, в стойле находились три лошади. Меня они встретили безразлично, так как были заняты более интересным и важным делом, чем знакомиться с каким-то пришельцем; они ели сено.

Я забился в уголок и замаскировался, накидав на себя сено. Настроение у меня было отвратительное, так как я не видел никакого выхода из этой ситуации. То, что я был еще жив, являлось невероятным везением. Но надеяться, что оно будет сопутствовать мне и дальше в моих авантюрных планах, просто глупо.

Я слышал, как ходят боевики рядом с сараем, до меня доносились их возбужденные голоса. Но постепенно шум начал стихать, затем исчез совсем. Я понимал ход их мысли; противник так и не был обнаружен, так как скорей всего это маленькая группа, которая совершив нападение, тут же покинула село, растворившись в темноте. До рассвета оставалось совсем немного времени. И не использовать их на сон — просто грех.

Но для меня это означало, что пора было приступать к действиям. Я попрощался с гостеприимными хозяевами сарая и вышел из него. Картина мне открылась следующая: у калитки дежурил боевик с автоматом, зато вход в дом почему-то никто не охранял. Ладно, попробуем обмануть его.

Я открыто направился к дому. Стоявший на посту боевик услышал мои шаги и повернулся в мою сторону.

— Эй, ты куда? — спросил он на своем языке.

До сих пор я никому не говорил об этом, но во время первой военной кампании я неплохо освоил местное наречие. К языкам у меня всегда были большие способности, в детстве я учился в языковой школе и всегда имел по английскому только пятерки. При этом я его почти не учил, фонетика, грамматика сами укладывались в нужном сочетании в моей голове почти без всякого моего участия.

— Я с нижней части села, — ответил я, — мы там кое что нашли интересное. Хочу показать Умару. Он в доме?

— В доме, еще не ложился. А что нашли?

— Сперва Умар узнает. В какой он комнате?

— Как войдешь, сразу налево.

Я уверенными шагами вошел в дом. Свет в прихожей не горел, но я повернулся налево и разглядел дверь.

Я почувствовал как учащенно бьется мое сердце. Неужели за этой дверью в самом деле находится человек, за которым я охочусь. Еще несколько мгновений — и все завершится?

Я перевел автомат на боевой взвод и силой дернул ручку двери. Она легко поддалась, я буквально прыгнул, как лев, в комнату. На мою голову обрушился удар каким-то твердым предметом. Я рухнул на пол и перестал чувствовать, думать, жить.

Я открыл глаза. В комнате было светло. И первое, что я увидел, две склонившихся надо мной бородатых физиономии.

Увидев, что я пришел в себя, один из них с громким криком выбежал из комнаты. И буквально через несколько секунд в комнату вошли несколько человек. К своему удивлению в одном из них я узнал Аслана.

— Оклемался? — спросил меня один из боевиков. У него была длинная густая борода.

Я кивнул головой и сразу же резкая боль, словно копье, пронзила мой череп.

Мое состояние в полной мере отразилось на лице.

— Болит? — спросил боевик. — Ничего пройдет, тем кого ты убил, шакал, гораздо хуже.

Это замечание совершенно не соответствовало действительности, им было гораздо лучше, так как вряд ли у мертвых так сильно может болеть голова, как болела она у меня. Но я благоразумно не стал указывать ему на его ошибку в этом вопросе.

— Это он? — спросил боевик у Аслана.

— Он, — подтвердил парень.

— Молодец. Можешь идти, — сказал бородатый боевик Аслану. — А ты вставай. — Эти слова были уже обращены ко мне. — И без всяких фокусов. Ты понял?

Мне было все понятно. Я сделать попытку встать. Все поплыло перед глазами и мне пришлось сесть на кровать.

— Говорю, паршивый пес, вставай! — вскипел, как утренний кофе, боевик. Он занес над моей головой приклад автомата, но приложился все же по плечу. Правда это тоже было больно.

Но, как ни странно, боль от удара отчасти взбодрила меня, и вторая попытка обрести вертикальное положение оказалась более удачной. Я встал и понял, что даже смогу идти.

— Вперед и с песней, — приказал все тот же боевик. — А ну пой, гад, снова больно ударил он меня по спине.

— А иди ты, козел вонючий, — ответил я. Новая порция боли вызвала во мне такую ярость, что я едва сдерживал неимоверное желание броситься на него и сомкнуть на его толстой шеи свои пальцы. Но я понимал, чем могла кончиться такая атака.

И все же я не сдержался. Бородатый боевик вновь ударил меня, я ответил ему пинком в коленную чашечку. Этим ударом я владел мастерски и тот просто взвыл. Ко мне с перекошенными от ярости лицами устремились его товарищи, сгорая от страстного желания превратить меня в кровавое месиво. Сопротивляться этому их намерению у меня не было никакой возможности.

В это мгновение в комнату вошел еще один человек. Я ни разу его не видел, но сразу узнал его по виденной мною фотографии. Это был Умар Султанов.

— Прекратить! — прикрикнул он.

Боевики буквально замерли на месте, словно позирую перед объективом фотоаппарата. Я лишь подвергался атакам их яростных взглядов. Но это оружие было не самым страшным.

Умар Султанов подошел ко мне, несколько секунд внимательно разглядывал мою особу, словно редко выставляемый из запасников экспонат в музее. Я тоже пристально рассматривал его. Несмотря на густую бороду, было видно, что он еще молод. У него было красивое с правильными чертами лицо. Если сбрить все лишнее и одеть его как подобает нормальному человеку, он мог бы вполне претендовать на роль ведущего какой-нибудь популярной телепередачи настолько запоминающем было его лицо. И половина женщин страны бросали бы все дела и устраивались на экране с одним желанием: посмотреть на своего кумира.