Светофор переключился на зеленый. Даллас пропустил вереницу поворачивающих машин и только потом тронулся. Он был до странного вежливым водителем.

– Извини, что разошелся, – буркнул он. – Король Рэ меня бесит.

– Не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности, – повинилась Зоя. – Тебя ведь не уволят, да?

– Нет, меня определенно не уволят, – ответил Даллас. – Потому что я сам ушел.

– Даллас! – воскликнула Зоя. – Из-за меня?!

– Угу, из-за тебя, – признался он робко. – Заткнись.

Она его смутила! Кто бы мог подумать, что Даллас вообще умеет смущаться?

– Они уже к понедельнику будут умолять меня вернуться, – добавил он. – Все эти горячие мамочки приходят не ради еды (которая, спорим, вообще-то никакая не варварская). Не скажу, что я среди них самый мачо. Это было бы тщеславием. Но я определенно вхожу в верхнюю тройку. У короля Рэ, типа, волосы черные.

Зоя рассмеялась, благодарная Далласу за то, что он, несмотря ни на что, остается Далласом.

* * *

Они пролетели мимо Коламбиа-Фоллз и свернули на север, к Поулбриджу. Цивилизация быстро исчезала. Вся мобильная и интернет-связь испарилась, а последние магазины и рестораны сменились пустыми разбитыми дорогами, петлявшими по лесу. Знаки с надписями «Частная собственность» и «Осторожно, медведи» были приколочены прямо к елкам у обочины. Кое-где из бревенчатых домиков в гуще деревьев поднимался толстый столб дыма. В остальном мир был пуст. Зоя чуяла это печенкой. Чем ближе они подъезжали к Серебряной слезе, тем больше ее пугала мысль о спуске в пещеру. Похоже, Даллас это почувствовал.

– Нервничаешь? – спросил он.

– Ага, – призналась она.

– Серьезно? – удивился Даллас. – Мы ведь снесем эту пещеру. Мы же оба крутые до невозможности. Повторяй за мной: снесем, снесем, снесем!

– Снесем, снесем, снесем? – произнесла Зоя.

– Получилось вяло, – укорил ее Даллас. – Тот, кто произносил «снесем» вот так, никогда ничего не сносил.

– Дело не только в пещере, – объяснила Зоя.

Даллас нахмурился.

– Ты что, хочешь… хочешь говорить о своих чувствах, типа?

Зоя изумленно воззрилась на него. Она ничего не могла с собой поделать. Тот Даллас, с которым она встречалась, ни за что не задал бы такого вопроса.

– Ты что, учился разговаривать с девушками, приятель? – спросила она.

– Может быть, – ответил Даллас. – Может, позанимался с моей мамой, которая психотерапевт. Но я сказал «может быть».

– Ну, очень мило, что ты спросил, – сказала она, – но я ведь знаю, что на самом деле тебе не хочется слушать про мои чувства.

Они приближались к повороту на узкой дороге. Им навстречу ехала другая машина. Даллас сбросил скорость и выехал на обочину, чтобы ее пропустить.

– Вот чего девушки вообще не понимают… – начал он.

– О, боже! – отозвалась Зоя. – Пожалуйста, объясни мне, чего девушки не понимают. Мне всегда было интересно.

Даллас либо не уловил ее сарказма, либо решил его проигнорировать.

– Девушки не понимают, – начал он совершенно серьезно, – что на самом деле парням хочется знать про их чувства. Им просто не хочется знать ВСЕ про их чувства. Только про какую-то часть.

– О какой части идет речь? – заинтересовалась Зоя. – Хотите узнать, типа, тридцать процентов?

Даллас задумался.

– Может, пятьдесят? – сказал он наконец. – По ситуации. Просто надо, чтобы в конце осталось время поговорить еще о чем-то. Но у вашего брата… у девушек… все всегда связано со всем остальным, так что когда вы начинаете говорить об одном чувстве, то это приводит к другому, а оно – к еще одному. – Он повернул к ней свое открытое, славное лицо. Он говорил совершенно искренне. – Понимаешь? И времени никогда не остается.

Они уже подъехали к Поулбриджу, и Даллас в него завернул. Поулбридж был крошечным всеми забытым поселком в глуши. В нем был всего-то десяток с небольшим домов: кафе, универмаг, сколько-то хибар и красный сортир с прорезанным полумесяцем на двери. Если бы не спутниковые антенны, можно было бы подумать, что сейчас тут 1912 год. Была даже коновязь, чтобы оставить лошадь.

Даллас остановился у магазина, выключил двигатель и повернулся к Зое, видимо, все еще дожидаясь откровений насчет ее чувств.

«Ну и ладно!» – подумала она.

– Ладно, вот основные моменты, – начала она. – Мама злится на то, что я собралась в пещеру. Джона не желает выходить из дома. Он стал, как псих из какой-то пьесы. Я не виделась с Иксом… моим парнем… уже много дней. Извини: я понимаю, что про него ты знать не хочешь. Что еще? Мне не хватает папы. Я никогда не спускалась в пещеры без него. Я даже не знаю, как спускаться без него. – Она заставила себя замолчать. – Вот мои чувства. Какие пятьдесят процентов ты хочешь узнать подробнее?

Надо отдать Далласу должное: он сказал именно то, что следовало:

– Тебе надо сладкого.

Он исчез в магазине, а через пять минут вернулся с пакетом выпечки, который раскрыл на сиденье между ними, словно пиратское сокровище. Там оказалось печенье с шоколадной крошкой, вишневые пирожки и черничные рулетики. Еды было больше, чем на двоих. Зоя развернула упаковку с рулетиком и начала его поглощать, слизывая глазурь с пальцев. Она только теперь поняла, насколько проголодалась.

– Когда закончим с Серебряной слезой, я хочу подойти и посмотреть на Черную слезу, ладно? – сказала она. – Я ее не видела с тех пор…

Она замолчала – и Даллас договорил за нее:

– С тех пор, как мы искали твоего папу?

– Ага, – подтвердила она.

– Ты и правда готова снова туда пойти? – уточнил Даллас.

Зоя засмеялась, сама не зная почему. Может, из-за сладкого.

– Сомневаюсь, – ответила она.

* * *

Они выехали из Поулбриджа и проехали последние пятнадцать километров до Серебряной слезы на взбрыкивающей и тарахтящей по ухабистой дороге машине. Лес в этой части гор недавно горел, и на его месте остались голые угольно-черные стволы, иглами торчащие из снега. Конечно, они напомнили Зое лес у домика Берта и Бетти, а это в свою очередь заставило ее вспомнить, как она бежала в буран за Джоной и собаками, как встретила Икса и Стэна. Даллас был прав: все связано.

Серебряная слеза находилась под руслом замерзшей речки, которая текла вдоль дороги. Поставить машину было негде. Даллас проехал еще метров восемьсот, пока наконец у дороги не появилась достаточно широкая обочина. Следующие пять минут он на полной громкости слушал песню Канье Уэста «Чудовище», что оказалось его ритуалом перед спуском в пещеры. Зоя стояла у машины и с улыбкой наблюдала, как Даллас повторяет все движения из ролика. Наконец мелодия закончилась. Даллас выбрался из машины, покрасневший и улыбающийся.