– Какой остров? – встрял Филимонов.

– Он же сказал: Гренландия! – отмахнулся от подчиненного Сидоров. – Или это не остров?

– Остров, – неохотно признал лейтенант, потирая висок.

Бурундук терпеливо дожидался паузы в переговорах.

– Вернемся к Максимову, – сказал Сидоров. – Зачем он уехал в Гренландию?

– Так я же говорю, он не уехал, – покачал головой Вася. – То есть в самолет он вроде сел, а сам, видите, в Екатеринодаре с бабами тусуется. С Сержем всегда так: в больницу его положат – испарится, в психушку посадят – сбежит, в мешок засунешь – выберется.

– Копперфильд какой-то, – хмыкнул лейтенант Филимонов.

– Про мешок подробнее, – потребовал капитан.

Вася почесал в затылке, поздно сообразив, что сейчас снова придется врать.

– Ну, как-то Серж залез в мешок. Случайно… И уснул там. А в мешке уже лежали кирпичи, их нужно было отвезти на стройку. Вот Сержа и вывезли вместе с кирпичами… А по дороге тот, кто вез, раздумал ехать на стройку и выбросил мешок в камыши… Хотя, наверное, зря выбросил – мешок-то хороший был, почти целый, только в одном месте заплатка… Опять же, кирпичи там были новые…

– Это какие камыши? – неожиданно заинтересовался Филимонов. – Не в Пионерском ли микрорайоне, у дренажного канала?

Вася кивнул.

– Товарищ капитан, можно вас на минуточку, – с нажимом обратился Филимонов к Сидорову.

Они вышли из кабинета, оставив Васю скучающе глазеть в пустое нутро распахнутого сейфа.

– Ну, в чем дело? – спросил капитан, глядя в щелочку приоткрытой двери на Бурундука.

– Дело в том, что недавно воду из этого самого канала отвели в котлован. На дне, понятное дело, обнаружился всяческий хлам, в том числе туго завязанный мешок. Работяги его развязали, а оттуда нога высунулась – голая, серая…

– Серж?! – ахнул капитан.

Стоп, как же так? Сержа он самолично видел живым и здоровым!

– Нет, не он, женщина! Оперативники как по вызову приехали, так сразу из мешка ее и вытряхнули. Ничего девушка, совсем как живая! Сдулась, правда, немного, помялась, но ребята ее отмыли, накачали – красота!

– Ты что говоришь, Филимонов? – Сидоров не понял и ужаснулся. – Вы что, все с ума тут посходили?

– Не мы, а он! – Лейтенант потыкал пальцем в направлении Васиной широкой спины. – Точно псих, товарищ капитан! Может быть, даже маньяк сексуальный. Что он нам про Сержа своего рассказывает, про мешок с заплаткой, про камыши у канала? Слышали? А в канале том, в мешке с заплаткой, найдена надувная женщина из секс-шопа!

– Тьфу на тебя, Филимонов, – выдохнул капитан, смахивая со лба холодный пот. – А я-то подумал…

– Ну вот и подумайте – разве нормальный мужик утопит за здорово живешь в вонючем болоте отличную резиновую девку за двести баксов? Точно псих!

– Н-да, – буркнул капитан Сидоров, уже соглашаясь. – Должно быть, эпидемия!

– Массовый психоз, – кивнул Филимонов.

После неожиданного помешательства полковника Лапокосова сумасшествие Бурундука почти не удивляло.

Капитан Сидоров побарабанил пальцами по филенке двери и дважды чихнул. Он испытывал разочарование оттого, что не мог ответить на возникавшие у него многочисленные вопросы: зачем они с полковником гонялись за Сергеем Петровичем Максимовым, как выяснилось, добропорядочным гражданином, всего лишь слегка свихнувшимся на почве интенсивного изучения иностранных языков? Какую информацию содержала компьютерная дискета, сожранная случайной собакой? И была ли эта странная собака случайной или же то и дело попадалась на пути капитана одна или в комплекте с двумя сумасшедшими бабами вследствие неведомой ему, капитану, закономерности? Интуиция подсказывала Сидорову, что дальнейший поиск ответов будет бесполезен и может повредить его рассудку.

– Весь мир сошел с ума, – постановил он, принимая решение забыть все случившееся. И оглушительно чихнул.

– Правду сказал, – авторитетно заметил Филимонов.

В кабинете настойчиво зазвонил телефон. Лейтенант мимо встрепенувшегося Васи прошел к столу, снял трубку, представился, немного послушал и позвал Сидорова:

– Товарищ капитан, по-моему, это вас.

Сидоров принял из рук лейтенанта старомодно округлую трубку, приложил к уху, помолчал, слушая, устало сказал:

– Хорошо, понял. – И бросил трубку на рычаг телефона.

Как он ни старался, выпутаться из странной истории не удавалось.

– Слушай, лейтенант, не в службу, а в дружбу – сгоняй в Пионерский микрорайон к Максимову. Телефона у него нет, а тут, говорят, он снова в горбольнице без памяти лежит. – Капитан почесал в затылке. – Хотя, может, конечно, и не он это, просто дедок с катушек сошел… В общем, я так думаю, кому-то из них двоих самое место в дурдоме…

– К тебе или ко мне? – тихо спросила я Ирку.

Пассажир на заднем сиденье с интересом глазел в окно, созерцая огни вечернего Екатеринодара.

– Ко мне нельзя, вдруг Монтик одумается, – ответила Ирка. – Представляешь, он вернется – а у меня в доме незнакомая обнаженная натура!

– Почему сразу обнаженная? Можешь не спешить, – сказала я.

– Но ведь спортивный костюм на нем твой, придется снять и вернуть, а мужской одежды у меня в доме нет. Вот и будет он ходить в чем мать родила! А вот у тебя в шкафах наверняка сохранилась куча тряпок от бывшенького, ты оденешь человека, обуешь.

Я нахмурилась, крыть было нечем.

– Ладно, давай ко мне, но предупреждаю: украла я его для тебя! Не захочешь брать – придется выгнать на улицу!

– Мы в ответе за тех, кого приручили, – злорадно хмыкнула Ирка.

Она подвезла нас к моему дому, и мы с Доном выгрузились из машины.

– Я зайду попозже, – сказала Ирка. – У тебя еда-то в доме есть?

– Как обычно, – уклончиво ответила я, в потемках слепо тыча ключом в невидимую замочную скважину. – Будешь идти, принеси банки три-четыре тушенки, я помню, у тебя в кладовке была. И картошки пару кило.

– И морковки, и лука, и хлеба, – кивнула Ирка, отъезжая.

– А черный перец у меня есть! – крикнула я ей вдогонку. Наконец справилась с замком, обернулась к гостю: – Ну, добро пожаловать!

Я распахнула перед Доном калитку, и притаившийся за забором Томка сиганул на плечи не мне, а ему. Крепкий парень, устоял на ногах, я нередко падаю!

– Ой, простите, это мой пес, соскучился, зараза, Том, проваливай! – проговорила я на одном дыхании, с усилием отворачивая собачью морду с высунутым языком от лица гостя.

– Хорошая собака, – вежливо сказал Дон, стряхивая с плеча комочки грязи. Ничего, костюм мой, мне и стирать.

Мы вошли во двор, я немного задержалась, закрывая калитку.