К июлю 636 г. были собраны значительные силы из Месопотамии, Армении и других областей империи. Суммарно они насчитывали около 40–50 тысяч воинов. Во главе византийского воинства были поставлены сакелларий Феодор Трифирий и армянский полководец Ваан. Можно предположить, что группировка Феодора концентрировалась в Антиохии и состояла в основном из ромеев-греков, тогда как Ваан собирал свое состоявшее преимущественно из армян войско в Эдессе.

Противостоявшие византийцам в Северной Сирии отряды арабов насчитывали, по самым смелым подсчетам, не более 15 тысяч воинов. К тому же они не были собраны в едином формировании, а рыскали мелкими отрядами в поисках добычи по всему региону. Эффективно противостоять в таких условиях во много раз превосходящим силам противника было невозможно, и арабы приняли решение отступить к югу. При этом якобы было принято крайне мудрое с политической точки зрения решение вернуть горожанам Эмесы, а затем Дамаска и других городов собранные с них налоги, мотивируя это тем, что мусульмане не в состоянии выполнить свою часть договора – обеспечить безопасность местных жителей, готовых платить за это джизью.

Если приводимые арабскими авторами свидетельства о возвращении собранных налогов хоть в какой-то мере правдивы, следует отдать должное мудрости мусульманских полководцев, ведь это был идеальный ход в качестве политической рекламы новой исламской власти. Сирийцы настолько прониклись этим пиаром, что заявляли арабам: «Ваше правление и ваша справедливость нравятся нам больше, чем та несправедливость и те обиды, которым мы подвергались; с вашим правителем мы наверное отстоим наш город от войска Ираклия». Особое рвение выказывали при этом иудеи: «Клянемся Торой, – заявляли они, – что правитель Ираклия только в таком случае вступит в город, если мы будем побеждены и выбьемся из сил».

Даже если сведения о возвращении мусульманами собранных налогов являются позднейшим вымыслом с целью прославления ислама, следует обратить внимание на то, что собиравшиеся ими подати в любом случае были ощутимо меньшими, чем взимавшиеся ранее византийцами. А на фоне упоминавшихся уже попыток Ираклия взыскать недоимки за два года персидской оккупации Дамаска они и вовсе казались неимоверно привлекательными. Все это привело к тому, что большинство населения региона заняло позицию вооруженного нейтралитета, не желая открыто поддерживать ни одну из сторон. Новая власть арабов была привлекательна экономически уменьшением налоговых сборов и идеологически веротерпимостью к монотеистическим религиям (мусульмане преследовали только язычников, которых среди местного населения практически не было), старая же власть византийцев была тяжелой, но привычной и хорошо знакомой. Горожан удовлетворил бы, по всей видимости, любой вариант, лишь бы он не сопровождался смертями, грабежами и разрушениями. Местное население заняло выжидательную позицию, закрывшись в городах и рассчитывая впоследствии присоединиться к победителям.

Итак, арабы отступали на юг, и оставленные ими территории постепенно занимали продвигавшиеся с севера византийские войска. Видимо, ромейских военачальников удовлетворил бы любой из двух вариантов – они были готовы либо разгромить мусульман в решающем полевом сражении, либо медленно выдавить их за пределы византийских владений. Поначалу все складывалось для византийцев вполне успешно, однако неблагоприятным фактором была все возраставшая неприязнь между Феодором и Вааном, который считал себя более опытным и талантливым военачальником, и не желал мириться с положением подчиненного. Соперничество между византийскими полководцами в итоге сыграло роковую роль, став одним из факторов поражения византийского войска.

Отступившие на юг арабы заняли позиции в районе знакомой им по битве 634 г. реки Ярмук. Левым флангом мусульмане опирались на русло Ярмука, а с фронта были прикрыты одним из пересыхающих речных русел – вади, по всей видимости, современным вади Эль-Харир (вади Аль-Аллан). Главнокомандующим арабского войска считался Абу Убайда, назначенный вторым праведным халифом Омаром, однако реально решающую роль играл талантливый военачальник Халид ибн-ал-Валид, возглавлявший важнейшую ударную силу армии – кавалерию.

Войско арабов было сплочено идеей борьбы за веру и чувством племенного родства, мусульмане были абсолютно уверены в собственной правоте и были готовы погибнуть, но не отступить. Чувство родственного плеча, слава и гарантированное вознесение в рай в случае смерти на поле боя в борьбе за веру, несмываемый позор при бегстве от врага – все это способствовало высокому боевому духу воинов ислама.

Иной была ситуация в состоявшем из разных народов войске византийцев. Подошедшие к Ярмуку ромеи оказались в неблагоприятном положении – им пришлось сильно растянуть фронт по пересеченной местности, что значительно затрудняло коммуникации между корпусами.

Первым из византийского войска к Ярмуку подошел со своим отрядом Ваан, заняв позиции перед Вади ар-Руккад в районе современного местечка Якуза. Атаковать с марша, видя численное превосходство противника, сложную местность, в складках которой могли укрываться засады противника, и учитывая усталость собственного отряда, армянин не решился. Кроме того, находившееся перед его позициями вади надежно прикрывало от нападения арабов, но и не позволяло эффективно атаковать самому. Ваан запросил помощи от сакеллария Феодора, но когда тот подошел к Ярмуку и 16 июля 636 г. дал бой арабам, то потерпел поражение.

Началось длившееся около месяца позиционное стояние ромейских и мусульманских войск, сопровождавшееся незначительными стычками с переменным успехом. Инициатива, видимо, преимущественно принадлежала арабам, которые беспокоили лагеря византийцев стремительными набегами. Время однозначно работало на мусульман, поскольку их войско, сплоченное общей религиозной идеей и однородное по национальному составу, не теряло, в отличие от ромеев, присутствия боевого духа. Один из предводителей мусульманского войска Абу-Суфьян, отец Язида, настраивал воинов бороться против румов как против язычников, якобы почитающих трех богов (так он понимал христианский догмат о Святой Троице): «Помните, что вы есть опора ислама и защищаете арабов! Они же защищают румов и многобожие!»

Среди разуверившихся же византийцев нарастало недовольство и учащались случаи дезертирства. Масла в огонь подливал конфликт между Вааном и Феодором, усилившийся после поражения последнего. Хронист Феофан упоминает даже о том, что часть войска, видимо армянская, отвергла императора Ираклия и провозгласила василевсом Ваана. Напряженность и даже откровенная враждебность между различными частями византийской армии усиливались, а воинская дисциплина падала настолько, что для того, чтобы удержать пехотинцев в строю, их приходилось сковывать цепями по 10 человек в шеренге.

В таких условиях 20 августа 636 г. византийцы все же решились атаковать противника. Видимо, затягивать дальше позиционное стояние было попросту невозможно – войско грозило либо взбунтоваться, либо разбежаться. На момент начала решающей битвы, по наиболее вероятным подсчетам, армия ромеев насчитывала около 50 тысяч воинов, войско мусульман – приблизительно вдвое меньше, до 24–27 тысяч. По сведениям арабских авторов, в центре византийского войска стояли отряды армян под командованием Джирджира (Георгий или Григорий), правым флангом командовал Ибн Канатир (Абу Канатир, Кентарис или Букинатор (трубач)), левым – Друнаджар (Ардиган или друнгарий – тысяцкий). Возможно, эти полководцы заняли позиции уже после первых июльских поражений Феодора и Ваана.