по-прежнему готов сражаться за свою страну со всеми кто решит на неё покуситься. Но вот некоторые положения и лозунги нацистской пропаганды точно надо переориентировать! Например, закрывать или хотя бы сокращать концлагеря, смягчить требования к расовой чистоте немцев, умерить или перепрограммировать пропагандистские клише… словом, менять самые мрачные и неприглядные стороны Третьего Рейха, иначе история может повториться а его миссия так и останется проваленной. Другое дело что «Выплёскивая грязную воду не вывалить бы из тазика ребёнка!». Ведь если не брать в расчёт всё указанное то многое ему нравилось в этой Германии.

Автобаны, подъём промышленности, программы помощи многодетным семьям и стимулирование рождаемости, чтобы закрыть демографическую яму от потерь Великой войны. Понятно, что большинство этих мер было осуществлено для подготовки к войне, но вовсе не обязательно снова наступать на те же грабли! Нет, надо опять поговорить с фюрером, обозначить эти проблемы и постараться убедить его изменить политику Рейха! Будет ОЧЕНЬ трудно, Гюнтер это знал, но надеялся что его аргументов хватит чтобы уговорить Гитлера. А если нет? Если тот просто отмахнётся от него? Что тогда делать? Ответ маячил перед глазами но Шольке упорно не хотел его читать.

На память снова пришли слова Штайна и Гюнтер лишний раз убедился что взгляды штурмшарфюрера ему не подходят. Шольке самому бы и в голову не пришло такое сотворить, даже если бы Лаура или любая из его женщин оказалась полностью еврейкой. Если она его любит то какая разница кто по национальности? Главное, не негритянка, это уж чересчур. Он будет защищать их до конца, потому что испытывает те же взаимные чувства и ему плевать какая в его красавицах течёт кровь! В этом плане Гюнтер был готов без всяких сомнений плюнуть на нацистские расовые законы и пойти против любого кто попытается применить их на его женщинах.

Почти успокоившись и придя в себя от неожиданных откровений нового подчинённого Шольке повесил кобуру на пояс, взял в руку «МР-38» и вышел из комнаты, по пути командуя своим людям выходить на улицу и строиться перед домом. Гюнтер чувствовал что вот-вот должен прийти приказ на дальнейшее наступление и хотел быть заранее готовым, поскольку разведчиков всегда пускают первыми.

И когда он шёл к выходу то почти убедился в своей правоте. Все этажи здания и перекрёсток превратились в настоящий муравейник. Сотни солдат СС и Вермахта спешно заканчивали завтрак, надевали амуницию и выбегали наружу, формируя походные колонны, которые потом распадутся на боевые группы. Рычали моторами танки и бронетранспортёры, его трофейная «Матильда» тоже пофыркивала выхлопным дымом, молчаливо приглашая занять своё законное место в башне. Несмотря на, казалось бы, навечно въевшуюся усталость, Гюнтера охватили предбоевой мандраж и нетерпение. Осталось уже совсем немного, возможно, даже всё кончится уже сегодня! Займут порт, потом на восток, к пляжам… и всё, отдых! Господи, хоть бы так и было!

Молодцевато вскочив на броню «англичанки» он оглянулся назад. Батальоны почти построились а больше десятка офицеров СС и Вермахта собрались группой, о чём-то разговаривая и доставая карты. Заметив как ему машет командир первого батальона СС Гюнтер тихо выругался, спрыгнул с брони и побежал к нему, на ходу вынимая карту из полевой сумки. Сейчас проведут инструктаж, поставят боевую задачу и вперёд. Последний бой часто бывает самым трудным, но его ребята выдержат! И внезапно поймал себя на довольно необычной мысли, что если вдруг штурмшарфюрер СС Штайн сегодня умудрится погибнуть то он, Шольке, будет только рад…

Глава 77

Дюнкерк, Франция.

29 мая 1940 года. Позднее утро.

Гюнтер Шольке.

— Следующая остановка — порт! — шутливо провозгласил Брайтшнайдер, когда они добрались до указанной территории и Гюнтер дал команду быть особенно осторожными. — Все пассажиры на выход, но не забывайте оплатить проезд согласно закона!

Бруно первым спрыгнул с брони «тройки», подавая пример эсэсовцам и, понятливо кивнув Шольке, побежал чуть в сторону, развёртывая людей в цепь. После потери своего броневика заместитель командира отряда разведки поневоле превратился в пехотинца, но внешне особо недовольным не выглядел. То же самое сделал и Ковальски на своём «Малыше», только с другой стороны от подошедшей колонны.

А она была внушительной. Целых семь танков, не считая нескольких бронетранспортёров и армейских броневиков, стояла сейчас у широких, распахнутых ворот дюнкеркского порта, не спеша въезжать на территорию. С пехотой дело обстояло не хуже чем с техникой, что очень порадовало Гюнтера. Помимо его собственного подразделения, наконец-то собранного в один кулак, и первого батальона СС, сзади их подпирала ещё одна колонна из солдат Вермахта числом в несколько сотен из состава какой-то пехотной дивизии.

Армейцы были хмуры и молчаливы, жестокие бои в западных кварталах города, в то время пока «Лейбштандарт» пробивался в Дюнкерк с юга, дались им явно нелегко. Грязные, в потрёпанном обмундировании, многие легко ранены, они тоже спрыгивали с танков и лёгкой бронетехники, в который раз проверяя оружие и выстраиваясь под команды офицеров и унтеров. Ими командовал такой же вымотанный и усталый майор, сейчас принимавший доклады своих ротных. То же самое делал и командир первого батальона СС «Лейбштандарта» оберштурмбаннфюрер СС Мартин Кольрозер.

С командирского «Pz. IV» к Гюнтеру неторопливо спустился обер-лейтенант Макс Шейдеман, и чертыхнулся, едва не споткнувшись и не угодив в лужу. Сам Шольке уже стоял рядом со своей трофейной «Матильдой» и вглядывался из бинокля в видневшиеся впереди портовые сооружения: краны, склады, какие-то закрытые брезентом большие ящики и тому подобное…

— Ну что, оберштурмфюрер, каково быть танкистом? — усмехнулся тот, подойдя к нему и встав сбоку. — Лучше чем в пехоте всё время на своих двоих?

Гюнтер оторвался от бинокля и искоса на него посмотрел.

— Везде есть свои плюсы и минусы, обер-лейтенант. «Англичанка» мне нравится, несмотря на своё слабое орудие. Но, как говорится, «чем больше цель тем легче в неё попасть», верно? — усмехнувшись, ответил он.

Шейдеман разом помрачнел, видимо, вспомнив что-то неприятное.

— Что верно то верно, чёрт возьми… Много славных ребят я потерял чтобы оказаться здесь и, скорее всего, они ещё не последние. Быстрее бы закончить всё это дерьмо и на отдых! — признался танкист, тоже поднимая свой висевший на груди потёртый бинокль. — Я не спал нормально уже больше недели, а не мылся ещё дольше, так же как и мои люди. Не хватало ещё обовшиветь, как грязный дикарь с помойки. Что вы там увидели, оберштурмфюрер? Нас встречают или мы зайдём без разрешения?

Опустив бинокль Гюнтер